Подпольный фашистско-журналистский центр

Большинство фигурантов дела «Эргенекона» объединяет лишь их критическое отношение к действующей турецкой власти. В рамках этого дела в полной мере исполнено поэтическое пожелание «к штыку приравнять перо»…

В воскресенье, 6 марта, в Стамбуле несколько десятков человек собрались на митинг. Один из лозунгов звучал примерно так: «Ахмет, пиши еще! Недим, пиши еще!» Так турецкие журналисты выражали поддержку своим коллегам, арестованным по подозрению в причастности к подпольной ультранационалистической организации, готовившей государственный переворот.

Ахмет и Недим, чьи имена звучали в «зарядах» на митинге, — это Ахмет Шик и Недим Шенер, два самых знаменитых из множества журналистов, арестованных за последние пару недель по громкому делу «Эргенекона». Турецкие правоохранители и спецслужбы утверждают, что они участвовали в заговоре с целью свержения государственного строя и своими публикациями готовили к нему общественное мнение. Оппозиция и многие коллеги Шика и Шенера, со своей стороны, настаивают, что этот заговор — выдумка, при помощи которой правительство Реджепа Тайипа Эрдогана и правящая Партия справедливости и развития расправляются с инакомыслящими.

Захватывающий политический триллер под названием «дело „Эргенекона“» длится уже четвертый год. В нем, как в капле воды, отразилась вся современная Турция — страна, претендующая одновременно на вхождение в Евросоюз и на лидерство в исламском мире.

Эргенекон — легендарное ущелье на Алтае, где-то неподалеку от истоков Иртыша, там, где сходятся границы современных России, Казахстана, Китая и Монголии. Несмотря на явно позднее происхождение (не ранее XIV века) и антинаучность, в 1930-е годы миф об Эргенеконе как прародине всех тюркских народов получил в Турции официальное признание. Это было при Мустафе Кемале Ататюрке — основателе и первом президенте Турецкой республики, который форсированными темпами заменял прежнюю османскую (имперскую и мусульманскую) идентичность новой (национальной и светской). Эта грандиозная идеологическая работа часто переходила в турецкую нацификацию. В результате в Турции почти не осталось греков, армян, арабов, а курды превратились в притесняемое меньшинство.

В честь этого мифа и названа подпольная организация «Эргенекон». Существует ли он на самом деле как единая организация, доподлинно неизвестно. Но турецкие власти и поддерживающие их СМИ с готовностью описывают его идеологию. Судя по этим описаниям, в основном она коренится в кемализме — идеологии нацификации Турции, названной в честь Кемаля Ататюрка. Во-первых, «Эргенекон» придерживается националистических принципов, суммированных кемалистским девизом «Одна страна, один язык, один флаг» (с одной стороны, вроде бы нормальный призыв к национальному единству, но с другой, именно под этим девизом на востоке Турции закрываются школы, где преподают курдский язык). Во-вторых, «Эргенекон» — за строго светский характер турецкого государства, и на этой почве он расходится с правящей Партией справедливости и развития, которую в 2008 году чуть не запретили за «исламистский крен». В-третьих, «Эргенекон» — «евразийцы», выступающие за выход Турции из НАТО и отказ от стремления в Евросоюз, в противоположность «атлантистам» из Партии справедливости и развития. Читатели, вспомнившие при слове «евразийцы» Александра Дугина, правы в своих догадках: в обвинительном заключении против «Эргенекона» фигурировала в том числе и связь с российскими спецслужбами при посредничестве Дугина, а турецкая пресса и вовсе называла его чуть ли не «мозгом организации».

Гарантом светского характера Турецкой республики со времен Ататюрка является армия — важнейшая политическая сила в стране, противостоящая и национальному сепаратизму (прежде всего курдскому), и любым попыткам исламизации государства. Не далее как в 1997 году армия совершила, по меткому выражению бывшего главнокомандующего ВМС Салима Дервишоглу, «постмодернистский государственный переворот», вынудив уйти в отставку Неджметтина Эрбакана — первого турецкого премьера-исламиста. Высшее командование вооруженных сил — это замкнутая каста, в основном склонная к национализму, секуляризму и изоляционизму — всему тому, что приписывается «Эргенекону». Среди нескольких десятков людей, содержащихся ныне под стражей по делу «Эргенекона», много бывших и действующих высших офицеров.

В 2007 году в доме отставного армейского офицера в Умрание (районе в азиатской части Стамбула) были найдены 27 ручных гранат. Тогда и началась «раскрутка» этого дела, которое ныне турецкие СМИ называют не иначе как «дело века».

Фон был следующий. В 2007 году правительство отменило запрет на ношение хиджабов в учебных заведениях. В том же году президентом Турции впервые стал исламист — Абдулла Гюль. Причем ради того, чтобы сломить сопротивление секуляристской оппозиции, Партия справедливости и развития пошла на роспуск парламента и досрочные выборы (президента в Турции выбирает парламент). В марте 2008 года Конституционный суд Турции принял к рассмотрению иск государственного прокурора о запрете Партии справедливости и развития по обвинению в попытке подрыва светских основ государства. Впрочем, суд в итоге ограничился лишь предупреждением и урезанием финансирования.

В том же марте были арестованы 12 человек, в том числе лидер оппозиционной Рабочей партии Догу Перинчек. В июле 2008 года последовал арест еще 24 человек, в том числе отставного генерала жандармерии Шенера Эруйгура, возглавлявшего общественную организацию с выразительным названием «Общество мысли Ататюрка». 14 июля обвинения были предъявлены уже 86 лицам.

Согласно обвинительному заключению, «Эргенекон» планировал для начала ввернуть страну в хаос, организовав серию терактов и заказных убийств (в жертвы якобы намечался, среди прочих, лауреат Нобелевской премии по литературе Орхан Памук, имеющий репутацию диссидента с запутанным отношением к исламу), а затем и серию публикаций о плачевном состоянии Турции с политической, экономической и культурной точки зрения. Именно для этого, как утверждала прокуратура, организация поддерживала тесные связи с целым рядом влиятельных общественных деятелей, ученых и журналистов.

Это уже само по себе весьма любопытно. Выходит, заговорщики всерьез верили в могущество печатного слова в стране, где фашиствующие генералы грызутся за власть с исламистами. Даже если никакого «Эргенекона» в действительности не существует, власти признали, что опасаются журналистов. Что для журналистов должно быть весьма лестно.

Впрочем, Партия справедливости и развития пока лишь наращивает свое могущество. В 2010 году она продавила поправки в конституцию страны. Конституционный суд теперь находится под полным контролем правящей партии (14 из 17 судей назначаются президентом, которого, напомним, избирает парламент, то есть правящая партия), а военнослужащих теперь могут судить не только военные трибуналы, но и гражданские суды. Таким образом, влияние правящей партии расширено, а армии  — ограничено. В сочетании с поддержкой значительного большинства населения это — прямой пути к исламизации Турции.

Подозреваемых в причастности к «Эргенекону» арестовывали волнами в течение следующих трех лет. Очередная волна пришлась на февраль-март 2011 года, и в нее попали преимущественно журналисты. Среди них — Сонер Ялчын, владелец оппозиционного интернет-издания Odatv, и несколько его сотрудников, а также уже упоминавшиеся Недим Шенер из газеты Milliyet и Ахмет Шик, который, еще работая в журнале Nokta (закрыт в 2007 году по требованию армии), проводил первые независимые расследования, касающиеся «Эргенекона». Шенер, со своей стороны, прославился громкими разоблачениями злоупотреблений той самой военной касты. Так, в книге 2007 года он высказал предположение, что за убийством стамбульского журналиста армянского происхождения Гранта Динка (который последовательно критиковал турецкие власти) стоят спецслужбы. В 2010 году Международный институт прессы присвоил Недиму Шенеру столь же почетное, сколь и тяжелое звание «героя свободной прессы», тем самым признав, что со свободой прессы в Турции все плохо.

Большинство фигурантов дела «Эргенекона» объединяет лишь их критическое отношение к действующей турецкой власти. И еще — вера власти в то, что они способны подорвать ее позиции. И в рамках этого дела в полной мере исполнено поэтическое пожелание «к штыку приравнять перо»: журналисты и интеллектуалы признаны столь же опасными, как и военные.

Текст: Валерий Панфилов