Уроки, которые преподал России и Европе грузино-югоосетинский конфликт

Наверное, есть немало тех у нас в стране, кто задается вопросом: зачем мы так внимательно прислушиваемся к мнению Запада, особенно европейских партнеров России, о наших действиях на Кавказе? Зачем, мол, было «пускать» в урегулирование президен

Наверное, есть немало тех у нас в стране, кто задается вопросом: зачем мы так внимательно прислушиваемся к мнению Запада, особенно европейских партнеров России, о наших действиях на Кавказе? Зачем, мол, было «пускать» в урегулирование президента Франции, принимать некий совместный план, вместо того чтобы диктовать свою волю побежденному? Дескать, очевидно, что мы правы, а кто с этим не согласен — враг.

Такой подход характерен для страны, которая и впрямь задалась целью добиться самоизоляции и не интересуется, насколько мнение окружающих о ней соответствует реальности. Это было бы хоть как-то оправдано, если бы имели дело с единым, «монолитным» мнением Запада, но этого нет. Или если бы мы сами не были уверены в своей правоте, чего тоже нет. Но если в Европе, особенно в августе, существенно больше была представлена грузинская точка зрения на происходящее, это не всегда значит, что ее там разделяют на 100%. Реакция официальной Европы была отнюдь не столь однозначной, как ее иногда интерпретируют у нас. Сознательно говорю об официальной, поскольку речь идет о политиках, т.е. о лицах, черпающих информацию не только из СМИ, а значит, имеющих более полное представление о реальном ходе событий.

Итак, мы столкнулись с тремя типами этой реакции.

1. Случившееся — как повод максимально демонизировать Россию, свести старые счеты и дать бой во всех международных структурах; при этом «под шумок» договориться по спорным моментам: по американской ПРО, о приеме в НАТО Украины и Грузии.

2. Не важно, что было на самом деле, есть интересы трансатлантической солидарности, которые распространяются и на тех, кого главный союзник назвал «своими». Ситуация некомфортная, но своих надо поддерживать всегда. Чтобы проблема вообще не возникала, лучше принять Грузию в НАТО, и тогда никто не посмеет связываться с ней.

3. Налицо конфликт трансатлантических связей и реальности, когда союзник и фаворит США развязал агрессию. Действия России могут казаться непропорциональными, а признание новых республик неправильным, но у нее были основания для вмешательства, прежде всего — гуманитарные. Вывод: нужно сделать все, чтобы избежать повтора, и ключ — в более тесном вовлечении России, а не в ее изоляции.

Есть еще и 4-й вариант — согласие с действиями России, открытое или невербальное. Но здесь (как и в случаях откровенно русофобской реакции), думаю, повода для дискуссии нет. Как отметил президент Медведев в своем выступлении в Эвиане, «за последние два месяца мы ясно увидели, кто помогает в кризисный период России, кто наши друзья, а кто нет». Добавив при этом: «Тем не менее считаем, что ничего фатального, непоправимого не произошло». Это значит, мы протягиваем руку и тем, кто колебался, и тем, кто искренне заблуждался.

Европа больше колебалась в диапазоне между 2-м и 3-м типами реакции. К сожалению, по второму — «атлантическому» — типу среагировали и некоторые из ведущих стран континента — например, Великобритания. Тем сильнее на этом фоне (может, несколько неожиданно для многих) выглядели действия президента Франции Саркози, которые Дмитрий Медведев особо выделил в Эвиане как «смелые и ответственные».

Именно французский президент солировал в сложнейшей ситуации. И дело здесь не только в формальном председательстве Франции в ЕС или в личности конкретного политика. Для европейского политика есть два разных пути добиться того, чтобы более не возникало внутреннего диссонанса между его трансатлантическими узами и реальностью. Как уже говорилось, один путь — поскорее интегрировать Грузию в НАТО и дать ей «крышу», отбив охоту у других пресекать ее действия, даже преступные. Нужно понимать при этом, что вы не решаете конфликт, а лишь усиливаете одну из его сторон, причем не факт, что правую.

Второй путь: осознать, что безопасность неделима, в нее должны быть вовлечены все стороны конфликтов и, вообще, все страны континента. Нельзя далее загонять Россию в угол, обкладывать ее враждебно настроенными режимами и тем более вооружать их, гарантируя поддержку в любых их действиях. Нельзя постоянно игнорировать интересы и доводы России, которая предупреждала об опасности, исходящей от лидирующей в мире (!) по темпам роста военных расходов Грузии. Нельзя не видеть, что, помимо соотношения «большая Россия — маленькая Грузия», есть еще соотношение «большая Грузия — маленькая Южная Осетия», и здесь «маленького» никто не защитил от «большого», кроме России.

Нет никаких сомнений в том, что Европа могла до начала грузинской агрессии сыграть весомую роль в том, чтобы дело не дошло до кровопролития. Могла, но не сыграла. Каждый ответственный политик в России вам скажет, что для нас самым безболезненным и оптимальным выходом из кавказских конфликтов было бы замирение сторон на устраивающих их условиях. Если бы Грузия нашла убедительные аргументы в пользу сохранения Абхазии и РЮО в ее составе, все могло бы пойти иначе. Зачем уходить от экономически успешного, демократического, ненационалистического государства?

Но мы не в первый раз наблюдаем такой «феномен»: как ранее косовары, так и теперь грузины на каком-то этапе в одностороннем порядке фактически прекратили всякий переговорный процесс. К сожалению, в обоих случаях такой отказ был предопределен излишне активной поддержкой Запада.

Косово во многом породило август 2008 года на Кавказе. И мы по-прежнему считаем линию Запада ошибкой. Положив гирю мощного альянса на одну из чаш конфликта, вы не решаете его, а нарушаете равновесие и равноправие сторон диалога. Обнадежив и вооружив Грузию, прежде всего США возложили на себя ответственность за действия подопечных, которые поверили, что они будут оправданы при любом сценарии.

Главный урок тех событий, о котором говорит сегодня наш президент: нынешние европейские страховые механизмы в сфере безопасности не работают. И это привело уже к человеческим жертвам. Мы категорически за то, чтобы структуры были универсальными и действенными. Если кто-то боится России — он также должен быть заинтересован в том, чтобы она была повязана соответствующими обязательствами. И мы не против этого. Россия была бы счастлива, если бы не понадобилось ее вмешательство в августе, а была бы такая система континентальной безопасности, при которой никакому — даже самому сумасбродному — политику не пришло в голову начинать силовые действия. Наша страна к этому готова. Но готов ли к этому альянс?

Виктор Гюго говорил, что всякая война между европейцами есть война гражданская. Уверен, наши народы именно в таком ключе воспринимают происходящее на континенте. Любой затеявший бойню в Европе не может быть „своим“ ни для кого. Тот, кто осуждал Милошевича, не может защищать Саакашвили. Потому что либо ценности едины, либо их нет.