Дмитрий Медведев: лингвистические хроники президентства

За год, прошедший с момента выдвижения Дмитрия Медведева преемником, он не стал вдохновенным оратором. Но сегодня за мыслью президента можно следить почти без напряжения, и видно, что он получает удовольствие от своей роли.

За год, прошедший с момента выдвижения Дмитрия Медведева преемником, он не стал вдохновенным оратором. Но сегодня за мыслью президента можно следить почти без напряжения, и видно, что он получает удовольствие от своей роли.

Дмитрий Медведев вошел в публичную политику с хромающим синтаксисом и в съехавшем набок галстуке.

Официально он стал преемником Владимира Путина год назад, когда на встрече с президентом кандидатура Медведева была выдвинута представителями «Единой России», «Справедливой России», «Гражданской силы» и Аграрной партии.

Первое публичное выступление преемника – на съезде «Единой России» – было весьма сумбурным, особенно грамматически. Ключевая фраза тщательно затуманивала свой подлинный смысл с помощью троекратного неверного согласования: «Вот почему, принимая решение баллотироваться, считал принципиально важным, чтобы именно он [Путин] возглавил правительство в случае нашей победы, которое будет сформировано после избрания главы государства ». Избавиться от двух эвфемистических замен местоимения «я», а также поставить на место последнюю придаточную часть было бы на тот момент политически неверно. Ну, а данное напоследок двусмысленно-избыточное обещание «действовать в интересах России на благо нашей любимой Родины» заставляло напрячься в раздумьях: то ли Россия – не родина, то ли интересы – не благо.

Столь же сумбурной была речь Медведева на пути из преемников в президенты и в дальнейшем. Это объясняется, скорее всего, отсутствием четкой концепции имиджа, без которой невозможно создать речевую индивидуальность: стиль речи формируется только при наличии идеи. О том, что речи будущего президента не хватает индивидуального начала, говорил низкий индекс цитируемости.

СМИ обычно повторяют (а электорат – запоминает) так называемые афоризмы – лаконичные экспрессивные высказывания, к которым Дмитрий Медведев совершенно не был склонен, в отличие от Бориса Ельцина или Владимира Путина. Также он не был склонен к шуткам, а если и шутил, то крайне тяжеловесно. Фактическое отсутствие контакта с аудиторией при общей монотонности речи никак не компенсировалось брутальными, в подражание Путину, интонациями.

Напротив, эта подражательность вкупе с полумальчишеской жестикуляцией и излишней старательностью при произнесении текстов порождала ощущение инфантильности.

Жаргонизмы, которые Путин использовал для выражения негативной оценки, у Медведева превращались в несистематизированный словесный мусор.

Многословность, нечеткость формулировок, незаконченность мысли и внутренняя алогичность большинства высказываний не соответствовали статусу Медведева, чья должность подразумевала ответственность за вполне конкретные вещи. Два наиболее частотных в его выступлениях слова – «мероприятия» и «соответствующее» – тоже не вызывали прямых ассоциаций с активной деятельностью.

Подобный дисбаланс формы и содержания опасен тем, что может вызывать подсознательное недоверие аудитории: она пребывает в растерянности из-за противоречивых сигналов и не понимает, на что обращать внимание, а на что – нет. И сейчас, по истечении нескольких месяцев президентства, Дмитрий Медведев остается противоречивой фигурой.

Динамика его речевого имиджа очевидным образом отражает творческие искания рабочей группы. Изменения в речи президента заметны, публичных выступлений стало больше, они подготовлены тщательнее, но все же трудно утверждать, что его речь теперь строится в соответствии с детально проработанной концепцией.

Безусловно, изменилась к лучшему манера интонирования и жестикуляции, выработан навык работы с камерой, не так сильно хромает синтаксис, стало меньше лексических ошибок и повторов. Почти забыто слово «соответствующие». И даже меры Дмитрий Медведев теперь почти не предпринимает, а в основном все-таки принимает. Словарный запас заметно расширился, и его любимое существительное теперь – «формат», а любимое прилагательное – «особый». Это куда более прогрессивно, чем бюрократические «мероприятия». Предложения все так же тяжеловесны, однако за мыслью в большинстве случаев уже можно следить почти без напряжения.

Полностью избавиться от подражательности не удалось, и время от времени Дмитрий Медведев произносит резкие короткие словосочетания оценочного характера (наподобие «политических уродцев»), явно заимствованные из путинской риторики. Они несколько выбиваются из общего потока, так же как и неопределенно-личные обороты, содержащие угрозу: «Всем должно быть понятно, что если кто-то будет совершать агрессивные вылазки, тот будет получать на это ответ». Рядом с этими псевдобрутализмами комично звучат простонародные нотки, неизвестными путями пробравшиеся в публичную речь Дмитрия Анатольевича: «политические игроки нашей матушки-земли» и «своеобычная страна».

В целом образ президента приобрел более четкие очертания, стало понятно, на какие слои населения он опирается и кем хочет быть в глазах аудитории. Он хочет быть прогрессивным, динамичным, эмоциональным и образованным.

Он цитирует русских юристов и китайских философов. Его основные ценности можно назвать гуманистическими: ключевые слова «человек», «личность» часто фигурируют как в контексте индивидуального развития, так и в контексте развития государства. Обращение «дорогие друзья», преобладающее в публичных выступлениях, поддерживает эту часть имиджа. Так же как и постоянное использование глагола «объяснить». Ну а определение «понятный» становится положительной характеристикой, что должно лишний раз подчеркивать обращенность политики Медведева к конкретному человеку.

Вместе с тем речь Дмитрия Медведева – это речь технократа и юриста, для которого важнее всего соблюдение норм закона. Технократичность подтверждает и пристрастие к подсчетам: концепция четырех «и», пять приоритетов внешней политики, шесть принципов Медведева – Саркози.

Две масштабные кризисные ситуации, ознаменовавшие начало президентства Медведева, дали ему шанс блеснуть ораторским мастерством. Этим шансом Дмитрий Анатольевич не воспользовался.

Вместо вдохновенных речей из его уст лился поток агрессивных штампов: «безобразная, агрессивная акция», «хамская выходка», «вранье», «отморозки», «самонадеянный, не терпящий критики и предпочитающий односторонние решения курс американской администрации». Подобные эмоциональные оценки не вполне уместны в президентском дискурсе, особенно если вспомнить о вышеупомянутой гуманистичности.

Кто-то из пародистов недавно признался, что не может пародировать Дмитрия Медведева. Ничего удивительного.

Пародия предполагает утрированное воспроизведение наиболее ярких черт индивидуального стиля. Для этого, как минимум, требуется сам индивидуальный стиль. Если его нет, пародировать нечего.

Речь Медведева так и не стала узнаваемой. Нет осмысленной системы приемов воздействия. Нет единой концепции даже на протяжении одного выступления. Есть монотонная безобразная (с ударением на втором слоге) неизящная словесность. Отсутствует система эпитетов и система метафор. Если образность и появляется, то почему-то она преимущественно медицинская: «финансовые тромбы», «антикризисное лекарство».

Порой используемые образы противоречат друг другу: «банкротство политического режима» и тут же рядом обнаруживается «политический труп». В другом контексте всего-навсего «лидер обанкротился», а «режим близок к кризису». Юридических образов в речи Медведева нет, он предпочитает обращаться к категориям права в качестве основания той или иной оценки. Собранные на некоторых сайтах медведевские афоризмы столь неоднозначны, что никогда не знаешь, оценивать ли их как афоризмы или как ляпы.

В этом смысле речь президента совершенно не меняется. Там, где раньше требовалось «прекратить парад безволия», теперь следует понять, что «реформаторский зуд неуместен». Высказывание «свобода лучше несвободы» до того смахивает на трюизм, что по заслугам может быть отнесено к ляпам. Тем не менее некоторые источники благоговейно цитируют эту фразу всерьез.

В целом влияние речи президента на речевую практику общества пока незначительно. Некоторые жаргонные словечки, использованные Дмитрием Медведевым, прочно вошли в обиход – однако вряд ли следует считать это удачной находкой. Так, глагол «кошмарить» активно используется в повседневном общении, но вовсе не в том контексте, в котором был упомянут Медведевым.

В полном соответствии с образом молодого и прогрессивного президента инновационной страны Дмитрий Медведев обзавелся видеоблогом, в котором как будто бы неформально высказывается о событиях общественно-политической жизни. Надо сказать, что в этом, как выразился бы сам Медведев, «формате» его речь выглядит примерно так, как выглядела до выборов. Сам видеоблог свидетельствует только об одном: человек, который еще недавно боялся публичных выступлений, привык, втянулся и получает удовольствие от своей роли. Все остальное не имеет значения.