Саммит «большой восьмерки»: сила перехвата

Саммит «большой восьмерки», завершившийся в Аквиле, хотя и можно назвать в полной мере транзитным, показал, как стремительно создается повестка дня, и как работает лидерство в сегодняшнем, пусть и весьма неустойчивом мире.

Саммит «большой восьмерки», завершившийся в Аквиле, хотя и можно назвать в полной мере транзитным, показал, как стремительно создается повестка дня, и как работает лидерство в сегодняшнем, пусть и весьма неустойчивом мире.

Можно сказать, что буквально за несколько месяцев США перехватили (или подтвердили) свое лидерство по нескольким глобальным инициативам. Первая  — мировой финансовый кризис. Кто-то на это возразит: дескать, от США этот кризис и пошел, не в стороне же им оставаться. Это так, но быть виновным и активно формировать новые глобальные правила игры — не одно и то же.

Показательный пример: одно время обсуждалось, что третий саммит «большой двадцатки» по мировому финансовому кризису нужно проводить в одной из стран Азии. Дескать, первый саммит — Вашингтон (и, кстати, собрала его уже полностью дискредитированная, уходящая администрация Буша); второй  — Лондон; третий пора проводить в новом центре мировой экономической силы — Азии. Что в итоге? Саммит пройдет в сентябре в Питтсбурге, штат Пенсильвания, 300-тысячном городе, выбравшемся из депрессии через отрасли новой экономики. Опять же, на это можно сказать: место проведения вторично, главное, кто и что предлагает. Да, но хозяин всегда пользуется приоритетом, в том числе, в формировании повестки дня.

Европейцы, сколько бы ни сетовали на перекос в сторону англосаксонского типа финансового администрирования, увы, пока в меньшинстве. А это означает, что «новый Бреттон-Вуд» создается как минимум со значительной «англосаксонской» долей в нем. Китай, очевидно, в будущем мог бы составить конкуренцию. Но, во-первых, только в будущем, а во-вторых, до 70 % валютных резервов Пекина размещены в долларах, не говоря уже об объемах взаимной торговли с США. Эти факторы и обуславливают ответственное и аккуратное обращение стран друг с другом.

Сам факт стремительного и уже, похоже, окончательного появления «двадцатки» тоже заслуживает внимания. В сущности, формат «восьмерки» меняется на глазах. «Двадцатка уже есть свершившийся факт, хотя к принципам ее функционирования только подступают. Даже Россия в дни саммита признала, что ряд проблем в существующем формате решить нельзя, хотя еще год назад твердо стояла на том, что «восьмерки» достаточно, остальных же нужно звать изредка и по случаю.

Это предмет давнего внешнеполитического беспокойства Москвы — любое расширение участия в формальных или неформальных структурах грозит размыванием возможностей страны влиять на ход процесса. По этой причине Москва, хотя и признает необходимость реформировать Совбез ООН, где у нее есть право вето, на деле не очень горит желанием переходить к новым форматам. Хотя Дмитрий Медведев, подводя итоги «восьмерки», признал: в ближайшее время, возможно, придется принимать решение о «модернизации» ООН.

Вторая инициатива — климат. Она стоит на повестке дня все последние годы, но не Штаты продвигали тему. Она шла от Канады, Японии, Евросоюза. До смены администрации США, наоборот, всячески противились «климатическим» инициативам и на прошлой «большой восьмерке» в японском Тойяко были тормозом дискуссии не хуже развивающихся стран вроде Китая и Индии.

Что в итоге? Новая администрация мгновенно возвела в приоритет тему энергоэффективности, альтернативных источников энергии, постепенного перехода экономики на новые технологии. И вот уже в конгрессе обсуждается соответствующий законопроект, президент Обама горячо рассказывает, сколько будет создано новых рабочих мест, а участники «восьмерки» самозабвенно обсуждают, на сколько они сократят парниковые выбросы к 2050 году.

Тема третья — нераспространение. С этим Обама пришел — стремление к общему понижению ядерной угрозы, а затем — и вовсе к безъядерному миру. Наблюдатели отмечали, что все прежние годы из декларации «большой восьмерки» по настоянию республиканской администрации изымалось упоминание Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, заменяясь на «многосторонние договоры по разоружению». Однако администрация Обамы подняла тему с первых дней, рассматривая новый договор по СНВ c Россией как один из шагов в направлении общего понижения ядерного потенциала.

Что в итоге? В марте 2010 года пройдет глобальный саммит по ядерной безопасности. Цель — укрепление режима нераспространения, предотвращение использования ядерных материалов террористами, сокращение существующих арсеналов, принципы мирной ядерной энергетики. Место проведения — снова Вашингтон.

Конечно, не все дается просто. Сразу после первого саммита «двадцатки», то есть в разгар кризиса, Мировой банк зафиксировал под 90 новых тарифных и торговых ограничений, введенных странами, только что обязавшимися воздерживаться от новых барьеров, для поддержки национальных рынков. Не все просто по теме климата. Но это — тоже компонент международного взаимодействия. В данном случае важно, кто лидирует в нем. И, не взирая на кризис, на «худшие в новейшей истории 8 лет», как иногда сами американцы называют правление Буша, на колоссальный бюджетный дефицит и меняющийся мир, который, как любят повторять, больше не хочет признавать авторитеты, США опять во многом задают повестку дня.

… На саммите «восьмерки» под разговоры о резервной валюте взамен доллара итальянцы подарили лидерам прообраз наднациональной валюты будущего. На монетке написано: «Unity and Diversity», что до странности напоминает один из базовых слоганов американского государства, запечатленных на гербе США — «E pluribus unum». «Из множества — одно».

А что Россия? Она может влиять на тон и сущность. Ее же способность делать это в будущем зависит от двух базовых факторов: значимость страны для глобальных процессов и способность ее лидеров предлагать идеи, к которым готов прислушиваться мир.