Спор ученого и богослова: к чему могут привести уроки религии в школе?

Корреспондент «КП» встретился с секретарем редакционного совета и председателем редколлегии протодьяконом Андреем Кураевым — поговорить о новом, еще не написанном учебнике, о вере и о том, как донести ее до детей, не расплескав по дороге.

 

 

 — Странная ситуация, почти 80% жителей нашей страны во время последней переписи самоидентифицировали себя православными. Почему же до сих пор нет ни специального курса, ни литературы, никто не знает толком: как учить этому детей?

 

 — В копилке церковных преданий нет именно педагогического опыта… Тот опыт, который был в XIX веке, нельзя переносить в XXI век. Да и для XIX века он был беден. Достаточно сказать, что первый учебник Закона Божьего на русском языке был опубликован в 1867 году. До той поры Закон Божий преподавался по совершенно недетской книге под названием «Катехизис». Естественно, глупо считать, что первые варианты Закона Божьего, которые появились в конце XIX века, были удачными. Будь оно иначе, может, и революции не было бы… Ну а после нее нас били по рукам за попытки диалога с детьми. Поэтому сейчас нам приходится самим учиться почти с нуля.

 

 — Сейчас то же самое. Люди, называющие себя либералами, почему-то были первыми, кто начал бороться и с учебником, и с курсом. В суд подавали…

 

 — Церковь сегодня оказывается в очень неудобном положении. В России действительно светское государство. И церковь и в самом деле отделена от государства. Но значительная часть общественного мнения считает, что мы — одна из башен Кремля. Получается, что, не имея никаких плюсов властепредержания, мы получаем все его же минусы. Со стороны кажется, будто церковь хочет учить детей из одного лишь властного инстинкта и властного интереса…

 

Это не так. Мы идем в школу не ради расширения нашего влияния, а ради самих детей. И страны как таковой. Для нас же войти в эту новую для церкви область — огромная головная боль и проблемы. Я бы и сам этим не занимался, если бы не повеление от Патриарха. Мне гораздо проще и интереснее со студентами общаться да с прихожанами в храме.

 

 — Недоброжелатели заметят — жалуются, а идут!

 

 — Если рассматривать в категориях бизнеса, это стратегические вложения, которые к нам, ко мне, к Патриарху Кириллу никогда не вернутся. Минусы и критику мы получим сразу. А смягчение общественного климата — лишь через поколение…

 

 

 — Основной аргумент ваших противников — шаблон, с которым сложно спорить: «Россия — многоконфессиональная и многонациональная страна». Вы учтете этот аргумент?

 

 — Сегодня нет жесткой связи национальности и конфессий. Татар-христиан гораздо больше, чем русских-мусульман. Мне знакомо множество православных азербайджанцев, евреев и так далее.

 

Но дело не в этих нюансах, а в том, что в XXI веке церковь не должна причинять боль. Я считаю, что задача номер 1, которая стоит перед нашим авторским коллективом, — написать нетравмоопасный учебник. Сделать его таким, чтобы он не мог превратиться в орудие камнеметания. Ни в чей адрес. Чтобы там был только позитив.

 

 — Нет ли в этом противоречия? К первому учебнику Аллы Бородиной главные претензии, на основании которых был подан судебный иск, — описание распятия Христа и указание национальной принадлежности тех, кто это сделал. И в истории христианства это обойти невозможно. Она вся состоит из борьбы и страданий.

 

 — Есть и другая крайность: во втором по счету учебнике, его, кстати, рекомендовало школам Министерство образования, вообще нет ни слова о распятии Христа.

 

Мне памятна следующая история. Некая бабушка заболела, не смогла пойти в храм и попросила внучка почитать ей из Евангелия рассказы о распятии Христа. И вот мальчик дошел до страницы, где сказано, как жители Иерусалима закричали: «Распни! Распни Его!» Тут бабушка встала с кресла, повернулась к иконам, перекрестилась и сказала: «Господи, спасибо Тебе, что Ты не к нам, к русским, пришел! А то ведь какой позор на весь мир был бы!» На вопрос, кто распял Христа, — единственно допустимый ответ — я. Мои грехи. Мы… Нельзя на кого-то показывать пальцем и услаждать себя мыслью о том, что мы бы не ошиблись, мы бы Христа избрали в Общественную палату… Христос пришел ради своего распятия… Он пришел, чтобы принести себя в жертву. Кто ж Ему мог помешать? Об этом мы и будем говорить.

 

 — Что скажут на это другие конфессии? А они обязательно что-то скажут.

 

 — Я боюсь только одного: что мусульмане не успеют написать свой учебник. Я помню, как в 1991 году впервые подняли вопрос о взаимодействии со школой. И все с нетерпением и некоторым напрягом ждали выступления Адольфа Соломоновича Шаевича, главного раввина России. А он сказал, что очень хотел бы, чтобы Закон Божий был в школах России. Потому что для евреев принципиально важно, если они живут среди нормальных людей, с предсказуемой реакцией. А непредсказуем и потому опасен человек без внутреннего стержня. Вера же этот стержень дает. И мусульманские лидеры неоднократно говорили: «Если русская церковь приоткроет дверь в школу, то и мы прошмыгнем туда». А мы и не собираемся закрывать дверь за своей спиной.

 

 

 — Наверное, самый важный вопрос: со скольких лет будут читать этот курс? Я так понимаю, что в первом классе — рано, а в одиннадцатом — уже поздно…

 

 — Есть очевидный факт: малышам это жутко интересно. Восприятие ребенка — восприятие мира волшебного. Мира, полного чудес. И поэтому на его душу, сознание и подсознание все это ложится очень хорошо. Поэтому мы будем работать с малышами. Но, наверное, ограничимся только 4-м классом.

 

 — Они еще не прониклись в этом возрасте таким цинизмом подростковым…

 

 — Да, а потом я намерен трусливо дезертировать — подальше от жертв пубертата. Чтобы вернуться к детям, когда они подрастут. В 10-м классе (в 11-м классе надо снова отойти от них, ибо все их мысли будут о ЕГЭ).

 

 — Библия — непростая книга, сейчас она выглядит очень архаично. Как ее подать современным детям?

 

 — Я пока вижу свою задачу не в том, чтобы загрузить детей знаниями и информацией о том, как развивались библейские сюжеты… Впрочем, это лишь моя точка зрения, пока редколлегия еще не собиралась… Я даже не вижу необходимости излагать полностью Евангелие детям. Достаточно нескольких эпизодов, сюжетов. Если человек почувствует, что ему это интересно и нужно, он сам найдет и прочитает. А запоминать имена всех апостолов или где и когда Христос какое чудо совершил… Мне кажется, это излишне.

Сейчас не смогу сказать, в каком формате будет преподаваться этот предмет в школе. Исходя из того, что общественного консенсуса пока нет, будем готовиться к минимуму. Мы попробуем написать учебники, показать их обществу, специалистам, педагогам, детям… А затем мы услышим отклики специалистов, и нам скажут: «Это же интересно! Мы-то думали, что это будет сухой Закон Божий! А это интересно и полезно даже для нерелигиозных детей!» Если нам так скажут люди из министерства, то, может, и статус нашего предмета повысится в их восприятии. И тогда мы уже под эти новые требования будем готовы переписать нашу заготовку. Пока мы исходим из того, что пишем факультативный курс. Мы будем обращаться к детям, которых не загоняют на эти уроки. Но это будет курс по выбору. На каком-нибудь третьем уроке ученикам предлагается выбор, и они могут разойтись по разным классам. Кто-то будет изучать уроки светской этики, для кого-то урок православной, для кого-то — исламской культуры. Но не так: шестой урок кончился, теперь желающие могут остаться с батюшкой, остальные — бегите к телику.

 

 — И все с гиканьем поскачут прочь из школы…

 

 — Что важно: никаких батюшек в нашем курсе не предусматривается. Вести должны будут светские педагоги, а не батюшки.

 

 — Я боюсь этого. И многие верующие боятся, что курс будут читать загнанные жизнью и замученные преподаватели. И в итоге ребенок получит не интерес, а отторжение.

 

 — Этот аргумент касается любого предмета. Ну физику тоже не Гинзбурги преподают! Но если мы хотим, чтобы появился один Ростропович, мы должны открыть сотни музыкальных школ! В этих условиях многое зависит от учебника и литературы, его сопровождающей, видео — и компьютерных материалов. Они должны быть настолько «вкусными», чтобы влюбить педагога в поначалу чужой для него материал. И чтобы ребенок мог сам идти дальше, как в интернет-тексте, по гиперссылкам. Чтобы он сам искал: что еще посмотреть и почитать?

 

 — Когда мы увидим ваш учебник?

 

 — Полагаю, что меньше чем в три года мы не уложимся.

 

 — Я думал, что к первому сентября…

 

 — Мы не на Гражданской войне. Атака конной армии не предвидится.

 

 

 

 — В школу должно прийти не православие, а специальный курс духовно-нравственного воспитания, который обязательно должны преподавать только светские учителя. Если этот курс в нашей многонациональной стране монополизирует только одна конфессия — взрыв и обострение межрелигиозных конфликтов будут неизбежны.