Западная цивилизация расистов

пережитках жестокого расистского прошлого на Западе, и в особенности, в США, говорить не принято. С того момента, когда права человека и гуманизм превратились в государственную идеологию Вашингтона, западные СМИ предпочитают не упоминать об издержках

богатого колониального прошлого «самой демократической» страны в мире. С экранов телевизоров и газетных полос на западного потребителя изливается «причёсанная» информация о том, что в стране гуманизма и демократии отсутствуют расистские проявления. Но если отрешиться от слащавой телевизионной картинки и попытаться взглянуть на проблему западного высокомерия под другим углом, можно заметить явные следы расизма не только в политике Запада (к чему все уже привыкли), но и в области научных знаний.
На международной арене Запад позиционирует себя как борца за права человека и всевозможные свободы, начиная от свободы религии и заканчивая крайними проявлениями нездорового индивидуализма. Это не случайно. Именно тот, кто стремится к подавлению чужой индивидуальности и чужих свобод, будет более всего твердить о необходимости их защиты, опасаясь за свою репутацию.

Начиная с эпохи Возрождения, западная научная мысль заняла господствующее положение в Европе. У всех на слуху имена выдающихся мыслителей того времени: Мишеля Монтеня, Франческо Петрарки, Марсилио Фичини, Мартина Лютера, Эразма Роттердамского. На научную деятельность их вдохновляли труды античных светил науки. В обществе эпохи Возрождения проявился большой интерес к античной науке и её «возрождению», главной характеристикой которого являлось крайняя антропоцентричность всех научных изысканий. Европейский человек, европейская научная мысль ставились в центр познания и по умолчанию воспринимались как главенствующая данность и единственно правильный взгляд на мир. С началом эпохи Возрождения западная гносеологическая модель толковала процесс развития человечества с рациональной точки зрения, придерживаясь теории линейности исторического времени и категоричной веры в прогресс. Прогрессистская наука, толкуя ход развития человечества по схеме «от простого – к сложному», отказывала в значимости и самобытности другим культурам, находившимся (опять же, с точки зрения западных мыслителей) на более низком уровне развития. Такое мировоззрение возымело печальные последствия для представителей этих культур. Достаточно вспомнить геноцид коренного населения Америки и других англосаксонских колоний, где наряду с местным населением уничтожались ценные автохтонные исторические и литературные памятники и предметы туземной культуры. Западным светочам науки было невдом ёк, что линейность времени и прогресса – не что иное, как научная парадигма западной мысли и именно западного обывателя, оторванного от своих корней и традиции сакрального восприятия бытия и испорченного крайним рационализмом, заложенным ещё Декартом с его знаменитой максимой: «Мыслю, следовательно, существую!».

В традиционном обществе время как категория сакральная не течёт линейно, а имеет циклическую траекторию. Общество, не имеющее, по мнению англосаксонских учёных, права называться цивилизацией или культурой, может представлять общество или этнос на одном из этапов своего циклического развития. К тому же, в своё время англосаксонский этнос также был далёк от цивилизованного состояния, что, однако, не мешает его представителям видеть в других лишь объект для культурной экспансии и дальнейшей аккультурации. Западная гносеология с недоверием и свысока относится к громадным культурным пластам лишь по причине гносеологического расизма, и потому ей неведомым. Со временем это приняло гротескные размеры, и сегодня школьники, студенты и даже политики многих западных стран абсолютно ничего не знают о других странах и континентах. Корнями эта традиция уходит в европоцентричную модель гносеологического процесса во времена Средневековья и эпохи Ренессанса. Эти пространства для них – terra incognita, куда они вторгаются лишь, исходя из политической целесообразности.

Достаточно зайти в любую книжную лавку, где мы сразу увидим полки, заставленные томиками Локка, Гоббса, Макиавелли, Алигьери, Монтескье. Их научное наследие обладает огромной ценностью, но отнюдь не исключительностью. Кому ныне ведомы корифеи и гении иранской, китайской, японской, арабской философии и культуры? Их трактаты и монографии обладают не меньшей исторической и научной ценностью. Многие их мысли поистине фундаментальны, а их влияние на ход развития иранской, японской, арабской цивилизации невозможно переоценить. Восточная цивилизация обладает не менее богатым, не менее фундаментальным, не менее масштабным научным наследием. В силу определённых исторических событий цивилизация Запада и цивилизация Востока пошли разными путями, лишь изредка соприкасаясь. Каждая из них явила миру богатейшие интеллектуальные труды, но только Западная цивилизация на протяжении нескольких столетий претендует на исключительность и истину в последней инстанции. При этом Западная цивилизация являет собой образец крайнего воплощения идей либерализма. Запад – именно цивилизация, т.е. набор технически усовершенствованных механизмов, а также экономических сообществ, концернов, фирм и корпораций. Немецкий историк Фридрих Хиршель, чьи работы незаслуженно забыты именно по причине его критического отношения к западной цивилизации, писал: «Запад не знает идей, но концерны, он не знает общин, но экономические связи». Далее он продолжает: «Народы Востока верят в незыблемые силы, которым они умеют служить, из которых берет начало их природа, и к которым они обратились, когда пробил их час. Немец принадлежит к Востоку, но не к Западу. Запад это цивилизация, Восток – культура. Цивилизация основана на деньгах и на расчете и не знает никакой внутренней сущности. Культура же воздвигнута на основе непоколебимой уверенности, шедеврах высокого искусства, смиренного мышления, жертвующей мудрости. Народы Запада это народы цивилизации, народы Востока являются носителями своих великих культур».

Призыв Ф. Хиршеля обратиться к Востоку, а не Западу, не был услышан его соотечественниками. Немецкая наука, как неотъемлемая часть западного гносеологического дискурса, традиционно страдала манией величия. Так, в 1569г. mapa mundi (карта мира) немецкого картографа Герхарда Кремера изображала Европу с е ё площадью в 9,7 млн кв. км большей по размеру, чем вся Южная Америка с площадью в 17,8 млн кв. км. С тех пор европоцентричные карты приобрели универсальное значение и на протяжении столетий использовались западным научным сообществом.

Немецкий философ еврейского происхождения Эдмонд Гуссерль, принявший протестантизм и, очевидно, заразившийся болезнью научного высокомерия, так свойственного учёным-протестантам, написал книгу «Европа и остальное человечество». Уже в названии Европа, совершенно небольшой по размеру континент, противопоставлена всему человечеству. Далее им был сочинён труд «Европейское человечество и кризис философии». Возведение населения Европы в ранг человечества попахивает научным высокомерием. Продолжая нить мысли Э. Гуссерля, можно говорить об «африканском», «арабском», «азиатском» человечестве. Однако широкой публике неизвестны примеры подобного экзистенциального высокомерия со стороны представителей научного сообщества иных культур. Следует учитывать, что Э. Гуссерль писал и творил в конце XIX — начале XX века, что позволяет сделать вывод о непрерывной почти 600 — летней традиции европоцентричной научной парадигмы и её линейного толкования развития человечества.

В таком же духе были выдержаны многие из работ западных мыслителей. Вспомним С. Хантингтона и его труд «The rest against the West” (« Все против Запада»). В названии чувствуется явный водораздел между Западом с населяющим его «золотым миллиардом» и всеми теми, кого просто именуют «остальными».

В плену западной научной парадигмы находится и Россия. Её интеллектуальная элита (по крайней мере, довольно крупный её сегмент), по-прежнему продолжает ориентироваться на декартовское «Мыслю, следовательно, существую». Отсюда некритическое восприятие плодов западной науки, даже если это влечёт за собой катастрофические последствия. На памяти у всех «шоковая терапия» 1990-х гг. в исполнении доморощённых либералов, консультируемых западными экономическими и политическими советниками, а в конце 1980-х гг. мы «наслаждались» горбачёвскими реформами, скроенными по западным лекалам.

Напрашивается вывод: России и русскому народу вредно слепо копировать Запад, о чём предупреждал ещё Ф. Достоевский. Русское общество в сущности своей ещё во многом традиционно, и в этой традиционности её спасение. Традиция не должна выступать противником модернизации, но модернизация должна учитывать наличие традиции. Лишь при гармоничном сочетании традиции и «консервативного» прогресса Россия сможет сохранить своё внутренне ядро нетронутым индивидуалистскими веяниями западного либерализма. Пусть это не покажется странным, что рядом со словом «прогресс» стоит прилагательное «консервативный». Ошибаются те, кто считает, что консерватизм – это реакционная приверженность старому. На самом деле, консерватизм – это стремление к сохранению постоянного. Постоянных истин, постоянных ценностей и традиций, присущих русскому народу. Наша задача – уберечь завещанную предками Традицию от всепожирающего молоха либерализма.

Владислав Гулевич