Times: Олимпиада аморальна

Тело грузинского саночника Нодара Кумариташвили, погибшего на Зимних Олимпийских играх в Ванкувере в пятницу, будет доставлено на заснеженные холмы Бакуриани, пишет «The Times» (Великобритания). Гроб   будет встречать его скорбящий  отец Давид, который вчера говорил  о своем чувстве утраты и непонимания. «Он боялся этого поворота, — говорит он, держа в руках фотографию погибшего сына. — Я ему сказал: стартуй медленнее. Но он мне говорит: „Папа, чему ты меня учишь? Я еду на Олимпиаду за победой“.

Разумеется, опасно тонкая черта между гибелью и славой неотделима от своеобразной привлекательности того, что известно как „экстремальные виды спорта“. Пожалуй, их поклонники, совсем как французские экзистенциалисты, ощущают, что они живут по-настоящему, только находясь на волосок от смерти. Более того, именно о саночниках Жан-Поль Сартр мог сказать эти слова: „Художник добавляет к холсту дни своей жизни: приключение жизни, полет навстречу смерти“.

Многие  пытались смягчить высказанные в последние дни опасения по поводу безопасности, доведя эту идею до моральной крайности. Когда молодые мужчины и женщины носятся по ледяным виражам со скоростью более 130 км/ч, гибель порой бывает неизбежной, утверждали они. По их словам, многие другие спортсмены объясняют несчастный случай ошибкой при пилотировании, а Международная федерация санного спорта указала в своем заявлении, что он не связан „с дефектом трассы“.

 Но  не все довольствуются таким объяснением. Если трасса была безопасной, то почему организаторы ее укоротили, назначив стартовой позицией мужчин женскую зону и тем самым снизив скорости на виражах? Если были приняты все меры предосторожности, то почему на 16-м вираже установили импровизированную ограду? Если конструкция была безупречной, то почему стальная балка, о которую разбил голову Кумариташвили, была — пусть и слишком поздно — обита мягким материалом?

Однако наибольшую обеспокоенность вызывает пресловутая программа Own the Podium. Это была попытка Канадского олимпийского комитета гарантировать успех отечественным спортсменам путем максимального использования преимущества хозяев соревнований. В свете трагедии наиболее зловеще выглядит один из аспектов этой программы — а именно решение ограничить иностранным спортсменам доступ к спортивным объектам.

Сообщалось, что Кумариташвили проехал по роковой для него трассе всего 26 раз, причем в половине случаев он стартовал с женской или юниорской позиции. Между тем, его канадские соперники имели возможность обкатать трассу более 300 раз, что позволило им лучше ощутить геометрию льда.

Если  официальное расследование обстоятельств гибели Кумариташвили выявит, что спортсменам не дают нормально тренироваться, то это может стать определяющим фактором нынешних Игр, ставших одними из самых проблемных в истории зимних Олимпиад.

Но, конечно, наибольшую обеспокоенность у Международного олимпийского комитета вызовет побочный ущерб самому олимпийскому движению. В конце концов, даже если будет установлено, что гибель Кумариташвили не связана с программой Own the Podium, вся эта ситуация намекает на то, как сильно мутировало олимпийское движение со времен барона де Кубертена. Уже тот факт, что организационный комитет готов систематически подрывать перспективы зарубежных спортсменов на получение медалей — вплоть до того, чтобы рисковать их безопасностью — выявляет притворство в самом сердце олимпийского идеала и лицемерие Олимпийской хартии, в которой говорится о достоинстве, солидарности и „гармоничном развитии человека“.

Удивляться  этому не стоит. Любой спортсмен скажет вам, что главное в Олимпийских играх — даже в их самых благородных проявлениях — это не идеализм, а голый индивидуализм.

Не  было никакой солидарности между  Себастьяном Коу (Sebastian Coe) и Стивом Оветтом ( Steve Ovett), чье соперничество на Играх 1980 г. в Москве вскоре станет сюжетом художественного фильма; не было товарищества между Беном Джонсоном (Ben Johnson) и Карлом Льюисом ( Carl Lewis)  — можно сказать, что их апокалиптическое противостояние в 1988 году положило начало современной олимпийской эпохе; не было сестринских чувств между Келли Холмс (Kelly Holmes) и Марией Мутолой ( Maria Mutola), когда первая, кипя от возмущения, обвиняла свою партнершу по тренировкам в стремлении лишить ее золота и славы.

Олимпийские игры никогда не задавали этического императива - только эгоистический. Грубо говоря, Олимпиада неумолимо аморальна и носит глубоко дарвиновский характер. Экономисты называют это игрой с нулевой суммой: мой успех означает твою неудачу, моя радость — твое отчаяние, моя слава — твой позор. Факел личных амбиций загорается лишь потому, что на пьедестале победителей для каждого есть только одно место, и именно поэтому государства столь яростно эксплуатируют свой пропагандистский потенциал. Война без пушек, как однажды заметил Джордж Оруэлл.

Вряд  ли в этом есть что-то ненормальное: мы подозреваем, что соперничество и иерархия - необходимые элементы человеческого существования. Но это не должно мешать нам выявлять подлинную суть Олимпийских игр, окруженных аурой благопристойности (и стремления к наживе). И указывать на то, что, когда победа любой ценой становится важнее элементарных норм нравственности, последствия бывают не только угнетающими, но и потенциально опасными.

Источник: «Голос России»