Религиозные секты: чего от них больше — позьзы или вреда?

Последние террористические акты подняли массу разнообразных тем для обсуждения, в том числе и тему тоталитарных сект. В самом деле – разве жизнь и психология теоррористок-смертниц, как и их хладнокровных шефов, не напоминают именно секту?

Тем более, что о сектах – и даже о взрывах в метро (японском, например), устроенных сектантами, мы  еще не успели забыть. Круглый стол на тему «Жизнь в секте: поиск счастья, уход от реальности или протест?» состоялся в московском пресс-центре «Росбалта». Разговор получился очень непростым, причем «исламскую тему» пришлось пока немножко отодвинуть на периферию. Как оказалось, с сектами внутри христианства еще не до конца разобрались.

Получилась достойная дуэль с участием сильных оппонентов. С одной стороны — директор Центра религиоведческих исследований во имя святого Иринея Лионского Александр Дворкин, с другой — известный адвокат, старший партнер адвокатского бюро «Славянский правовой центр», эксперт Государственной думы Анатолий Пчелинцев. Оппоненты были поддержаны психологами и юристами.

А проблема, как говорится, «все та же» — кого мы все-таки считаем «сектами», и какие последствия влечет за собой это определение. Позиции были заявлены практически полярные. Александр Дворкин разделяет широко принятую в России классификацию, согласно которой «секты» — это все религиозные объединения, кроме традиционных конфессий (применительно к христианству почти все российские протестанты).

Естественнно, секты не все одинаковы – скажем, «классические» баптисты или пятидесятники на нашей земле худо-бедно прижились и зла не делают. Но, скажем, свидетелей Иеговы или же членов Российского объединенного союза христиан веры евангельской (РОСХВЕ) (в просторечии именуемые «неопятидесятниками») эксперты относят к сектам тоталитарным. В эту же категорию попадают такие «экзотические христиане» (как мормоны, которые к нам прибыли из США, а также нехристанские объединения вроде кришнаитов). Особняком в  «религиозном вопросе» стоит движение сайентологов, которое не занимается вопросами загробной жизни, а обещает человеку радикальное решение его проблем на земле. Потому непонятно, можно ли считать его движением религиозным.

Все секты обещают человеку счастье, на какое-то время даже дают. Особенно поддаются на их «рекламу» люди в состоянии стресса, которых так много в современном динамичном обществе. Человек, у которого случилась беда или ничего не получается с карьерой, в какой-то момент встречает очень деликатного собеседника, который может предложить ему, скажем, работу, лечение, мирное изучение Библии или даже курс иностранного языка. Если человека, например, бросила любимая жена, или умерла тяжело больная мама, то у него может появиться свободное время – но ему тяжело. И он может попытаться заполнить пустоту иностранным языком – вот только, придя на курсы, кому-то случается обнаружить там нечто иное. У тех же мормонов курс английского является своего рода «визитной карточкой».

Первый период жизни в секте часто приносит колоссальное удовлетворение, даже счастье. Человек забывает обо всех земных невзгодах – а потом за это приходится расплачиваться. Земная жизнь приходит в полный упадок, окончательно расстраиваются дела, распадается семья, круг друзей. Эйфория проходит, но за ней следует кнут – любимая фраза лидеров многих сект: «Господь тебя так любит, а ты еще не счастлив?» И пока человек не отдаст секте все свои материальные ценности, здоровье и силы, его не выпустят из умелых рук. А потом, скорее всего, «выкинут на улицу».

Оппонент Дворкина Анатолий Пчелинцев не оспаривал характеристик тоталитарной секты, но просил основательно уточнить, кто же в России является примером подобной напасти. И вот здесь мнения сторон радикально различаются. По мысли Пчелинцева, подавляющее большинство тех, кого так любят именовать сектантами  — мирные законопослушные российские граждане-протестанты.

По данной логике, настоящих тоталитарных сект в стране было две –  «АУМ Синрике» из Японии и «Белое братство», пришедшее на российскую землю с Украины. Вот там, действительно, и заманивали, и обдирали как липку. А АУМ даже газовую атаку в токийском метро устроило. 

Но все это было в 1990-е годы. С тех пор власти России, Украины и Японии как следует взялись за эти секты, теперь о них уже ни слуху, ни духу. Есть какие-то мелкие группы в подполье, но людям они жить не мешают. Правильно, одобряет Александр Дворкин, вот так и надо действовать. А Анатолий Пчелинцев останавливает: подождите, а что ж мы остальных-то под эту гребенку стрижем?!

И РОСХВЕ, и свидетели Иеговы, по оценке Пчелинцева, — это мирные христиане, которые живут не хуже обычных россиян, и семьи у них не распадаются, и детей рождается побольше среднего. Заступился Пчелинцев и за кришнаитов, а вот за сайентологов не стал, и даже рекомендовал Дворкину провести по ним экспертизу, оставив протестантов в покое.

Предметом жесткого спора послужили несколько известных уголовных дел – убийство сектантами в 1999 году в якутском городе Алдане десятилетнего мальчика Миши Дулова  или убийство бабушкой и мамой – неопятидесятницами – малолетней девочки в Москве. Анатолий Пчелинцев отметил, что занимался обоими делами как юрист. Он пояснил, что «мама и бабушка» были признаны психически больными, а главный обвиняемый по «алданскому делу» Василий Пискун именовал себя «православным странником». И что нельзя на основании этих трагедий закрывать целые христианские церкви. Но Александр Дворкин стоял на своем: не могут быть случайностью такие «сумасшедшие бабушки»!

Тогда Пчелинцев обратил внимание на то, что признаки сектантства проявляют и многие православные духовные лица – не один же епископ Диомид призывал к отказу от ИНН и новых паспортов. А теперь легковерные бабушки не могут пенсии получить. Но никто ни в чем не обвиняет Русскую Православную Церковь.

Еще один колкий упрек был брошен Пчелинцевым в адрес: что же вы, такие подкованные сектоведы, ваххабитами-то не занимаетесь? Страшно? В общем, стороны не договорились, и стало ясно, что в вопросе о сектах еще очень многое не решено и даже не дообговорено.