Пол Бога

Тамплиеры и их Чёрные Мадонны, хлысты и их Богоматери, трубадуры и культ прекрасной дамы: во всех этих малотрадиционных орденах, сектах, движениях через особо почитаемые, ключевые женские фигуры просвечивал образ Великой богини.

На протяжении по крайней мере двух тысячелетий вопрос о гендерной идентичности Бога для европейской культуры не был актуальным. Если старшая ипостась Бога, то Отец, если младшая, то Сын, если духовная, то Святой Дух, но не Душа. Женщина могла разве что родить Бога — как, пардон за светскую параллель, в прогремевшем стихотворении белорусской поэтессы Марии Мартысевич «Роди президента». Не «стань президентом», а роди!

Однако в ХХ веке всё постепенно начало меняться. История культуры прошлого столетия полна разнообразных социокультурных революций.

Одна из них — феминистический реванш, заставляющий нас говорить о своеобразной феминистической теологии, покусившейся даже на Священное Писание.

Политкорректность в европейской церкви приводит к тому, что некоторые священники замещают словами «Творец, Искупитель и Святитель» общепринятые «Отец, Сын и Святой Дух».

Шотландский клир пошёл ещё дальше: теперь из литургии удалены слова «Господь», «Он», «Его», а также «человечество». Место mankind (человечество) заняло слово world (мир).

Тут вспоминается старинная пословица: «Курица не птица, Польша не заграница, баба не человек». Польша давно не принадлежит к соцлагерю и плавно перенимает немецкие качества, курица усилиями генной инженерии скоро будет больше, чем птица, а в чём-то даже и рыба. А понятие «человечество» расширилось до такой степени, чтобы включить в него женщин.

Правда, есть здесь по большому счёту одно но. Возможно, что это не феминистки сдвигают строгие рамки божественных литургий, а, наоборот, глобальный процесс возвращения Вечной Женственности пробуждает женское движение за равноправие.

Начнём с того, что ни одна из мировых религий не удовлетворяет полностью женской духовной жажды. В этом нет ничего странного: Бог мужского пола — как мужчина-гинеколог, ему всё равно до конца нас не понять.

Мы живём в эпоху выбора, если не в эпоху свободы. И религиозные практики также становятся в разряд сознательно выбираемых, примериваемых, оцениваемых.

Каждый из нас сейчас сам себе святой Владимир на рынке духовных традиций, ну или любой другой из правителей прошлого, избравших религию для своего народа.

Существует мнение, что женщина точно так же, как от врача-мужчины, вправе отказаться и от Бога мужского пола.

И речь идёт не столько о равноправии и попытке восстановить справедливость, сколько о тенденции обнародования тайного знания, в европейской цивилизации связанного, как правило, с феминной религиозной традицией.

Культуролог Игорь Яковенко называет эту подспудную тайную линию европейской культуры традицией «малой», противопоставляя её тем самым победившей («большой») традиции христианской ортодоксии 1.

Если взглянуть на эту тайную линию с гендерной точки зрения, можно понять, что на протяжении всего времени торжества христианства в Европе именно тайная, эзотерическая традиция ратовала по крайней мере за равноправие (алхимик и его сестра), если не за приоритет (жрицы языческих культов) женской религиозности.

Тамплиеры и их Чёрные Мадонны, хлысты и их Богоматери, трубадуры и культ прекрасной дамы: во всех этих малотрадиционных орденах, сектах, движениях через особо почитаемые, ключевые женские фигуры просвечивал образ Великой богини.

Это масштабная тема, обозреть которую в рамках одной статьи невозможно. Но мы попытаемся наметить некоторые вехи, которые представляются уже вполне очевидными.

В онтологическом смысле половая принадлежность Бога несущественна и не имеет значения. Она реконструируется человеком исходя из его представления о самом себе. Так же как, согласно Священному Писанию, Бог сотворил человека по своему образу и подобию, в реальности Homo religiosus создаёт Бога по своему лекалу (не забывая, как правило, вынимать из архетипа Божественного ребро женственности).

Условно говоря, «если бы мы были конями, нашим Богом был бы Большой Конь», как сказал кто-то из древних, и он был прав.

В археологическом плане есть свидетельства по меньшей мере равноправного сосуществования в древности женских и мужских богов. Прежде всего здесь стоит отметить книгу Ариэля Голана «Миф и символ», в которой на обширном материале реконструирован весь спектр древних верований Европы, в том числе представления о Белом и Чёрном богах, а также о Великой богине. Святая Троица здесь биполярна: «трезубец мог служить символом как богини неба (в эпоху неолита), так и бога грозы (в эпоху бронзы) 2».

Антон Антипенко, реконструируя в книге «Мифология богини» античные представления о богине-матери на примере нескольких песен «Одиссеи», убедительно показывает, каким образом на всём протяжении известного хрестоматийного произведения проглядывают следы древнего инициатического культа.

По сути дела, путешествие Одиссея есть не что иное, как цепь инициаций или реинкарнаций, ведущая от одного воплощения Великой богини (Пенелопа, Цирцея, сирены, Калипсо) к другому 3.

Мифология богини противопоставляется автором мифологии бога. И, подобно многим феминистским авторам, Антипенко связывает эти две концепции с определённым социально-экономическим укладом.

Мирная матриархальность земледельцев противопоставляется агрессивной экспансии скотоводов. Соответственно, и боги у них должны быть разные. Инициатический культ Деметры (земли-матери) и Персефоны — вот одна из основ европейского эзотеризма, той глубинной подкладки культуры, из которой в ХХ веке вырастают Фаулз и Эко, Павич и Памук, Пятигорский и Андрухович.

В феминистическом смысле женская религиозность (несомненно, отличающаяся от мужской уже на физиологическом уровне, ведь умеющие рождать по-другому понимают тайну жизни и смерти) веками была подавлена религиозностью мужской.

«Все бабы как бабы, а я — богиня!» — этот суггестивный слоган, встречающийся летом на майках, гораздо глубже, чем может показаться. Он вырастает из постепенного понимания того, что женщинам больше подходят женские идеалы, что женщина не обязана вести себя как Иисус, но может вести себя как Деметра.

Ряд женщин-психоаналитиков — последовательниц К.Г. Юнга (сделавшего вообще очень много для размывания границ между наукой и эзотерикой) работают над архетипами различных ипостасей Великой богини.

В частности, Джин Шинода Болен выделяет не только женскую троицу (соответствующую разным возрастам женщины, а также фазам лунного цикла), но и находит соответствия между женскими характерами и архетипами Метиды, Софии, Гекаты, Гестии, Деметры, Персефоны, Артемиды и Афины. Популярный призыв психологов, звучащий примерно как «Открой в себе богиню!», — это только верхушка айсберга грядущей женской религиозной эмансипации.

Но почему мы сейчас говорим об освобождении, раскрытии, о женском духовном реванше?

На самом деле феминная религиозная традиция лишь дремала под спудом религиозной традиции маскулинной. Она жила и сохранялась в языческих верованиях и эзотерических кружках, в картах Таро, в гностическом признании Софии как сотворца Вселенной, в легендах о Робин Гуде и Мариам, в культе Родины-матери, в ваянии снежных баб.

В низах культуры и на самом её верху феминная религиозная традиция ждала возможности вырваться наружу. В научной и писательской среде она прорывалась как любовь к пространству, как метагеография и геопоэтика.

Так, известный своими симпатиями к геопоэтике украинский писатель Юрий Андрухович задумал цикл лекций «Эрогенные зоны Европы», но вынужден был сменить название на менее эпатажное. Понимание женщины как инициационного пространства, а пространства как возлюбленной — это первый шаг на пути к осознанию своей связи с Богиней Матерью.

И дело, опять же, не в феминистках, составляющих явное меньшинство по сравнению с населением Земли. Дело в том, что маскулинная религиозная традиция с её культом силы, правды и технологий поставила этот мир на грань экологической катастрофы.

Иллюстрацией глобального сдвига является, например, фильм «Аватар». Когда творцы массовой культуры, изыскивая сюжетное начало, способное противостоять мертвящей техногенной цивилизации, обращаются фактически к образу Геи, богини земли, это значит, что в мире что-то меняется. Скрывать свои отношения с магическим, бессознательным, гибким, интуитивным становится не менее постыдным, чем отрицать свою рациональность, твёрдость и прямолинейность.

Обращение к феминной религиозной традиции — вот путь современного человека вне зависимости от его пола. Это путь, предполагающий толерантность, признание своей сексуальности, интерес к эзотерике, психологии, гомеопатии, инициационным практикам, изменённым состояниям сознания.

В этой традиции геопоэтика, понимаемая как дело богини Геи, — единственная обоснованная позиция на сегодняшний день. Основатель геопоэтики Кеннет Уайт, известный благодаря своим эссе, посвящённым единению человека и природы, говорит о необходимости новой гармонии, новой музыки и, соответственно, новых музыкальных инструментов:

«На днях я разговаривал с индеанкой… Она сказала мне, что её племени нужен был бы подобный инструмент: сначала надо было бы вырыть яму в земле, затем натянуть над нею верёвки.

В духе краснокожих я отвечал, что такой инструмент надо было бы назвать «Голос Земли»… Должен заметить: мне она понравилась тоже, ибо случалось и мне воображать себе нечто подобное4». Известно, что музыкальные инструменты тесно связаны с полом.

Так, в шуточной статье «Почему тёлки не могут играть рок?» Джордж Табб пишет о физиологических особенностях, связанных с извлечением звуков, доказывая, что игра на гитарах — это мужское дело.

Музыка всегда была сакральным искусством, и многие музыкальные инструменты сделаны так, что играть на них могут только правши или мужчины. Предлагая сделать инструмент, на котором могла бы играть сама Земля, К. Уайт пытается исправить этот глобальный дисбаланс, установившийся с победой мужской религии неба.

В наше время девушки хотят не только петь в церковном хоре, но и играть на органе, читать проповеди и раздавать облатки. Кроме того, они знают, что и Она — тоже женщина…

В каком-то плане мы как будто бы возвращаемся в ветхозаветные времена. Ведь, как пишет Михаэль Дорфман, «Яхве, Йегова — женское имя», а Элохим и Адонаи — «множественное число, которое по законам грамматики может включать сущности как мужского, так и женского рода6».

То есть «бог» на иврите грамматически не только мужчина. Опять же, вспомним «сынов божиих, что входили к дочерям человеческим», «будете как боги» и другие «оговорки по Фрейду» из Книги Бытия.

Эти фразы, в которых идея божественного не противоречит архаичному множественному числу, — мостик к пониманию бессознательного нашей культуры.

Как сформулировал философ Григорий Померанц, западная культура сложилась из еврейской религии, греческой философии и римского права.

Во всех этих исходных обществах роль женской религиозности, как было показано в нашей статье, была неизмеримо выше, чем на протяжении столетий христианства. Но закат цивилизации часто напоминает её рассвет.

Екатерина Дайс