Почему в Ливии так и не случилась перестройка

Каддафи хотел бы вернуться назад в прошлое, где не было «Аль-Джазиры», перестройки, революции, Facebook, где были только безраздельная власть и страна, из которой можно было лепить какую хочешь Джамахирию…

В мае 2005 года, вернувшись из поездки в Ливию, я написала статью, которую назвала «За пять минут до перестройки». В самом деле, в ту пору казалось, что для Ливии наступили «семь тучных лет»: экономические санкции были отменены, западные посольства, а вместе с ними и инвесторы, вернулись в столицу. Немногие жители Триполи, с которыми мне тогда удалось побеседовать без пристального надзора приставленного ко мне кэгэбэшника, удовлетворенно потирали руки. Никто из них не решался открыто критиковать «брата-лидера», изображение которого украшало любую свободную поверхность, однако некоторые с ужасом вспоминали начало санкций, когда за туалетной бумагой приходилось ездить в соседний Тунис, и выражали скромную надежду на то, что скоро в Триполи появится первый «Макдональдс».

Впрочем, в те дореволюционные времена отрицательно отзываться о Каддафи еще не считалось хорошим тоном, потому что, несмотря на перестройку, политзаключенные продолжали сидеть в тюрьмах, а нежелательные режиму персоны – как ливийцы, так и иностранцы – просто растворялись в воздухе, не оставляя никаких следов. Поэтому продавцы в магазинах и официанты в маленьких ресторанчиках на набережной Триполи отзывались о лидере Джамахирии исключительно позитивно, подчеркивая его простоту, скромность и заботу о народе. Через пять лет выяснится, что использование вооруженных наемников из африканских стран для разгона демонстраций – тоже проявление заботы о родном народе.

Мне случилось наблюдать совершенно сюрреалистическую картину: под гигантским изображением Каддафи на Зеленой площади разместилось одно из многочисленных интернет-кафе, где часами сидели ливийские юноши (девушки, судя по всему, приобщались к современным технологиям дома) и общались со своими сверстниками по всему миру. Высокая компьютерная грамотность ливийцев объясняется прежде всего беспрецедентно высоким уровнем грамотности по сравнению с другими странами Северной Африки: около 82% населения Ливии умеют читать и писать, тогда как в Египте этот показатель составляет 71–72%, в Алжире – 69,8% и так далее.

Я проверила несколько адресов ливийской оппозиции, а также израильские и американские новостные вебсайты – все они были открыты и доступны. Для сравнения: в либеральном Дубае заблокированы многие вебсайты с «неподходящим контентом», например, все израильские и некоторые американские. Сидя под сенью огромной головы Каддафи в африканском тюрбане, они не могли не задумываться над тем, насколько неестественна эта ситуация для любой страны, а в особенности для Ливии, которая славилась своей непокорностью еще во времена Римской империи.

Правда, на этом демократичность ливийских властей заканчивалась, так как местная пресса была посвящена исключительно деятельности Муамара Каддафи и его сына Сейф аль-Ислама, а телеканал транслировал по утрам выступления Каддафи, днем чтение Корана, а вечером – новости о том, что делал Каддафи днем. Но, тем не менее, мне показалось, что ливийский культ личности ни в какой мере не напоминал севернокорейское идолопоклонство. Каддафимания  отдавала одновременно  надуманной театральностью и гнильцой: пышная крона как будто еще зеленеет (в прямом смысле слова), а корни уже сгнили …

Непросто приходилось и иностранным журналистам, поскольку проще было дождаться Мессию, нежели получить ливийскую визу. Да и после получения визы – под обещание написать отчет о конференции по «Белой книге» (еще одно гениальное творение Муамара Каддафи) – было ясно, что ни о какой самодеятельности  не может быть и речи. В отличие от Египта или Туниса, где все кишмя-кишит иностранцами, в свободной от туристов Ливии затесаться в толпе было непросто. Кроме того, в аэропорту меня встретил представитель местного КГБ, которому было поручено сопровождать (т.е. держать и не пущать) меня в моей поездке по стране.

Меня отвозили на конференцию по «Белой книге», затем в институт по изучению «Зеленой книги», оттуда – в музей Каддафи, а на каждый вопрос или пожелание мой кэгэбэшник мягко отвечал «Там видно будет», и навсегда об этом забывал. Он с ужасом отнесся к моей просьбе съездить в город Злитан, где находится одна из красивейших мечетей Ливии, а также заброшенное еврейское кладбище, которое я хотела сфотографировать для знакомых, и взамен предложил посмотреть на «Великую Рукотворную Реку» – дорогостоящую и непрактичную систему водоснабжения, на которую было потрачено $25 млрд. Я настояла и мы все таки поехали в Злитанскую мечеть, где имам, под суровым взглядом моего сопровождающего, неуверенно объяснял мне, почему «Зеленая Книга» не противоречит Корану, а прекрасно дополняет учение Мухаммада. Еврейское кладбище находилось на окраине города – когда-то здесь жила процветающая община. Мне удалось снять всего несколько разбитых могил, когда эскорт настойчиво попросил закончить съемку «потому, что нас ждут на ужин». Время было 12 часов дня. 

К моему удивлению, неожиданно быстро было получено разрешение на съемку в женском военном училище, где подготовку проходят так называемые тигрицы Каддафи, суровые телохранительницы брата-лидера. Девушки в платочках и без таковых маршировали по плацу, упражнялись в стрельбе, а затем внимательно слушали лекцию о положении женщины в обществе (в соответствии с положениями «Зеленой Книги»). Было ясно, что власти гордятся этим училищем и убеждены в том, что мечта каждой ливийской женщины – стать «тигрицей Каддафи».

Мне показалось, что женская эмансипация за стены училища не проникла, и по вечерам по набережной Триполи дефилировали исключительно мужчины. Мое присутствие на набережной было встречено гробовым молчанием и недоумевающими взорами. Кэгэбэшник сердился и просил идти быстрее. Было очевидно, что несмотря на в общем неплохое отношение лично ко мне, эта миссия по охране журналистки далась ему нелегко. Мне удалось отвязаться от назойливого эскорта только  в магазине нижнего белья, на витрине которого красовались на редкость откровенные модели, которые не посрамили бы ни одну амстердамскую витрину на улице «красных фонарей».

Пока он стыдливо топтался у входа, я вышла из другой двери и минут двадцать наслаждалась долгожданной свободой. Люди спешили по своим делам, в порту кипела бурная деятельность – как только санкции были сняты, предприимчивые ливийцы использовали каждый момент, чтобы наверстать упущенное. Ливия, которая как будто была рождена для того, чтобы стать для Европы воротами в Африку, наконец-то получила свой шанс, сказал мне тогда продавец неизбежных китайских кроссовок. Я с ностальгией смотрела на свободные от рекламы и туристов площади и улицы, понимая, что если все пойдет по плану, то через пару лет на Зеленой площади Каддафи будет рекламировать кока-колу, а американские туристы будут невозмутимо «щелкать» друг друга на фоне дворца Каддафи, разрушенного в результате авиаудара, нанесенного США по Триполи в 1986 году.

Однако капиталистического чуда не произошло. Открытие американского посольства в Триполи и филиала Shell не стало предвестниками ливийской перестройки. Тысячи политических заключенных, среди них и отец популярного писателя Хишама Матара, который вошел в короткий список претендентов на премию Букер в 2006 году, продолжали томиться в тюрьмах, а бессменный Каддафи продолжал держать Ливию в железных рукавицах. При всем том, за рубежом Каддафи привлекал внимание в основном своими красочными одеяниями и эксцентричными поступками, отказывался проживать в гостиницах, и упорно разбивал свой шатер то в Нью-Джерси, то у стен Кремля. Он был столь же непредсказуем, сколь и хитер, и создал имидж безвредного безумца, клоуна, превращающего в паноптикум любое сборище на которым присутствовал, от Генеральной Ассамблеи ООН до саммита Лиги Арабских Государств. В момент истины этот клоун, над которым потешались во всем мире, показал свою подлинную натуру, пропустив страну через мясорубку.

Ярый поклонник арабских лидеров прошлого – Гамаля Абд аль-Насера и Хафеза Асада, – Каддафи и сегодня идет по пути своих кумиров. В свое время Насер бросил за решетку и казнил тысячи своих противников, а Асад раздавил  восстание в городе Хама, продолжив править страной до самой смерти. Очевидно, что ливийская революция и перемены в ливийском обществе вообще застали брата-лидера врасплох. Он хотел бы вернуться назад в прошлое, где не было «Аль-Джазиры», перестройки, революции, Facebook и «Макдональдса», где были только безраздельная власть и мягкий пластилин страны, из которой можно было лепить какую хочешь Джамахирию, облачившись в позолоченный халат. Но пока Каддафи был занят идеологией Джамахирии и украинскими медсестрами, страна вокруг него изменилась до неузнаваемости, и в прошлое возврата уже нет.

Текст: Ксения Светлова