Пекин — очень советский город. Ночная жизнь производил жутковатое впечатление. Впечатления казахстанского журналиста

Ночной Пекин производил жутковатое впечатление. Громады небоскребов высились, как безжизненные скалы, в них не горело ни одно окно. Не светились и окна жилых домов, все вымерло. Редкие машины проносились по широченным, ярко освещенным улицам.

Эпицентр центра

 — Пекин — очень советский город, — сказал Тимур, сотрудник казахстанского посольства, ставший на время заботливым папой и мамой группе разболтанных журналистов. — Тут нет ночной жизни

И действительно, ночной Пекин производил жутковатое впечатление. Громады небоскребов высились, как безжизненные скалы, в них не горело ни одно окно. Не светились и окна жилых домов, все вымерло. Редкие машины проносились по широченным, ярко освещенным улицам. После Алматы, прочно перепутавшего день с ночью, безлюдье ночного Пекина казалось почти сюрреалистическим.
 — Китайцы рано ложатся и рано встают, — пояснил Тимур. — Завтра трудовой день.
 — А разве тут нет «новых китайцев»? Где их крутые тачки — с гремящей музыкой, ревущими моторами, визжащими «телками»?
 — Конечно, есть! Но у «новых китайцев» автомобиль не является доказательством богатства. Они вообще стараются свою состоятельность не афишировать.
 — А в чем же тогда заключаются китайские «понты»?
 — В том, чтобы выжить в условиях жесточайшей конкуренции, — усмехнулся Тимур, — и обеспечить достойную старость родителям.
Но вот наступило утро, и Пекин предстал перед нами во всей красе. Огромная столица огромной страны. Если Китай иероглифами пишется как «Центральная страна», то Пекин — это эпицентр центра. Ось вселенной, в некотором роде. Так он и выглядит — широченные проспекты, огромные здания, ампир XXI века. И при всем при этом очень много зелени.
Пекинские небоскребы приятно удивляют разнообразием. Ни один из них не похож на вертикально стоящий гроб или гигантский радиатор центрального отопления. Фантазия китайских архитекторов ограничена только силой земного притяжения — да и то не всегда. Один из билдингов, в виде двух огромных букв «Г», вообще непонятно на чем держится, жутковато, наверное, иметь там рабочий кабинет.
Наши деды строили социализм, и наши отцы строили — но как-то недостроили и бросили. А настырные китайцы таки довели это дело до конца.

Шире шаг!
Типичная структура центральных пекинских улиц выглядит так. Метров десять-пятнадцать от стены здания — пешеходная мостовая, причем вымощена она самой разной плиткой, в несколько цветов и узоров. Чтобы на тротуар не въезжали машины, вместо наших непонятных столбиков у них стоят большие вазоны с декоративными кустарниками. Затем идет зеленая полоса, устраивать которую китайцы великие мастера, — узловатые сосенки, разноцветные лиственные, можжевельник. Есть у них своя «фишка», покруче западного газона — умеют они мастерски подстригать кустарник, вроде нашего самшита или бересклета. Получается плотная «лепешка» высотой метр и диаметром метров десять, если не более, с идеально ровной поверхностью. Как они это делают? Парят над ней, что ли?
Потом идет — шириной метров пять — велосипедная дорожка, огражденная с обеих сторон ажурным заборчиком. Затем еще одна зеленая полоса с деревьями. Потом собственно проезжая часть, как минимум шесть полос в каждую сторону. На перекрестке не надо, как у нас, судорожно крутить головой, выискивая, какой из светофоров работает, — они вывешены по три-четыре в ряд, по одному на каждые две полосы движения.
В общем, сложив воедино все эти ингредиенты, мы получим ширину среднего алматинского квартала. Плюс огромные многоуровневые развязки. Как китайцам удалось этого добиться?

Ху из ху, а они из хутуна
А для этого, увы, пришлось пожертвовать древним центром китайской столицы. Пекин исторически складывался из хутунов — лабиринтов узких переулков, застроенных одноэтажными домами с внутренним двориком. Хутуны никак не вписывались в концепцию современного Китая, и их начали сносить.
«Надо!» — сказала партия. «Есть!» — дружно откликнулись пекинские горожане. Всех организованно переселили в новые микрорайоны. Никто не устраивал акций протеста, не объявлял голодовок, не требовал компенсацию в миллион юаней за сотку. В уцелевшие (пока еще) хутуны водят туристов, чтобы дать им подышать духом старого Пекина. Именно водят, а не возят, поскольку автомобиль, а тем более автобус по тамошним «шанхайчикам» вряд ли проедет.
Однако сооружения, представляющие историческую или художественную ценность, конечно, не снесли. Они тут и там виднеются среди высотных современных зданий, окруженные зеленью скверов и лужаек. Старинная стена тянется на четыре километра? Ну что же, значит, на всем этом протяжении будет зеленая полоса парка, отделяющая ее от суеты современного города. Наверное, по утрам там полно пожилых китайцев, делающих свою национальную заторможенную гимнастику. Но мы этого не увидели — журналисты по утрам беспробудно спят.

Крути педали,
пока тебе заряд не дали
Велосипед — непременный атрибут всех китайских репортажей. Их и вправду много, но! Велосипед — уже на втором месте. Самое популярное из демократичных средств передвижения — электрический мопед. Утром китаец выдергивает штепсель из розетки, седлает мопед — и вперед! Километров на пятьдесят пробега заряда хватает, а больше обычно и не надобно. Хочешь быстрее — крути педали, помоги электродвигателю. Заодно и согреешься.
Электромопед стоит около двухсот долларов. Абсолютно бесшумен — только шины шуршат. Трескучих драндулетов со шлейфом вонючего сизого дыма позади что-то не видать. Наверное, их экспортировали в Казахстан.
 — Может быть, мотороллеры с двигателем внутреннего сгорания тут запрещены по экологическим соображениям? — спросил я Тимура.
 — Не запрещены, просто их вытесняют электромопеды, — отвечал Тимур, — они гораздо удобнее.
Двухколесные средства передвижения подразумевают соответствующую инфраструктуру. Про огороженные велодорожки я уже говорил, а еще в Пекине у каждой станции метро есть веломотопарковка. Горожанин утром подъезжает, ставит своего «коня» и ныряет в подземку. Вечером процедура повторяется в обратной последовательности. Вероятно, той энергии, которую сжигает на дорогу до службы и обратно зажиточный алматинец на четырехлитровом джипе, хватило бы на те же цели сорока пекинцам.
Впрочем, на улицах мы видели и роллс-ройс, и «Порше-911». Вероятно, их владельцы забыли даосское изречение: «Высокие деревья притягивают топоры». А вот джипов поразительно мало — ну не приходит в голову богатому китайцу передвигаться по гладкому асфальту на внедорожнике, комбайне или бульдозере — эти машины сконструированы совершенно для других целей. А китайские шоссе ныне безукоризненно ровные аж до самой границы с Казахстаном. Из двух фундаментальных бед — дураки и дороги — по крайней мере, одну китайцы изжили.

Трезвый китайский взгляд
Как утверждает наш Тимур, алкоголиков среди китайцев очень мало — они слишком практичны для этого. Трезвый взгляд на вещи подразумевает отсутствие амбиций — ну кого и чем ты можешь удивить в стране, где только по официальным данным проживает один миллиард двести миллионов человек? Отсутствие амбиций, в свою очередь, порождает пофигизм — и европеец с изумлением взирает на крупного китайского чиновника или несметно богатого бизнесмена, одетого так, что хоть иди бутылки собирай. Все не так — принципиально другой язык, совершенно не та ментальность.
На Ванфудзине — пекинском Арбате — одетая в белый медицинский халат провизор вдруг выходит из аптеки, достает скакалку и тут же начинает прыгать. Выглядит это так, как если бы шла съемка очередной комедии Гайдая. Но густая толпа дрейфующих вдоль витрин горожан лениво обтекает ее, никто не обращает на взбесившегося медика внимание. У нас принято вроде надеть спортивный костюм, отыскать уединенное место: Но на Ванфудзине уединенных мест нет! Так что же — и не прыгать?
Но как ни огромен Китай, не миновать ему жерновов глобализации. Деды исконно жили в хутунах, а внуки взирают на мир с пятидесятых этажей небоскребов. Всего несколько лет назад (а до этого — еще много-много тысячелетий) китайцы вообще не пили молоко. А теперь вовсю пьют и даже изобретают к нему всякие оригинальные добавки. Сейчас в Пекине никто не плюет под ноги; а ведь совсем недавно это было высшим шиком! И даже языковые барьеры рушатся: во всем мире растет интерес к китайскому языку, а в Китае на ломаном английском вполне сносно лопочут гостиничные рецепшенки, торговцы и: сутенерши! Зря все-таки говорил Тимур, что в Пекине ночной жизни нет!

№ 210 (16596) от 07.11.2008
Александр КАМИНСКИЙ, Алматы — Пекин — Алматы