Они стоят друг друга – Ющенко и Медведев

Он не хочет стоять рядом с националистом Ющенко, поэтому он пишет ему письмо, где объясняет, как все трактовать и как понимать. Он не едет на церемонию поминовения, но учит, как поминать. Это напоминает его речь перед победой Обамы.

Каждая страна вольна принимать любые законы.
А другая страна выражать по этому поводу свое недовольство.

Но, в вопросе голодомора и неприезда Медведева в Киев, сам голодомор играет самую малую роль.
Мне рассказывала моя мама, что после войны никто не хотел вспоминать Бабий Яр. И даже все как-то о нем забыли. Но, однажды, был страшный ливень, Бабий Яр, а он на холме, размыло, и мутная вода с костями и черепами хлынула на улицы района Куреневка, который лежит ниже.
Это был не просто ливень.
Это Бог напомнил, что людям нельзя забывать собственные преступления.

А вообще, они стоят друг друга – Ющенко и Медведев.

Одному нужно, чтобы жертвами кровавого маньяка Сталина были, эксклюзивно, только украинцы.
То есть, ему наплевать, что от голода гибли все, что сам смысл механизма голодомора был не в уничтожении кого-то, а в уничтожении всех, ради светлой идеи всемирного коммунизма.
Это доказано тысячу раз, но мы знаем – любой президент, ради своей блага своей страны пойдет на любой обман собственного народа.
А поскольку благо – немедленное вступление в НАТО, то сказка об эксклюзивных украинцах никак не закончится.

Но есть у Ющенко зеркальный брат – Дмитрий Медведев.
Он не хочет стоять рядом с националистом Ющенко, поэтому он пишет ему письмо, где объясняет, как все трактовать и как понимать. Он не едет на церемонию поминовения, но учит, как поминать.
Это напоминает его речь перед победой Обамы.
Тот еще не успел победить, но из Москвы его уже построили.
Так вот, Медведев мог поехать в Киев, и возможно, произошло бы примирение двух стран.
Но дуэт Путин-Медведев сидят в засаде и ждут, когда же исчезнут эти исчадья ада – Ющенко и Саакашвили.
И теперь они будут ждать уже не 8 лет, а 12.

Как видим, у каждого своя игра.
И в этой игре важно все, кроме главного – несчастных жертв голодомора, память о которых тонет во лжи одних и политической целесообразности других.
Как тонули кости и черепа расстрелянных в мутном дождевом потоке, о котором мне рассказала моя мама.