Игорь Крутой рассказал о том, как стал партнером Рината Ахметова в Украине. «Мы с женой редко ссоримся, но каждый раз это — как развод»

Ну, не секрет, что я дружу с Ринатом Ахметовым. А он влюблен в свой край и влюбил в него всех, кто с ним дружит и плотно общается. И меня тоже. Для него Донбасс, Донецк — нечто такое… Он за границей выдерживает максимум неделю

В эксклюзивном интервью «Сегодня» известный музыкант рассказал о том, как стал партнером Рината Ахметова в Украине, о том, есть ли клановость в российской эстраде, и том, как он договаривается с Аллой Пугачевой.

 — Игорь Яковлевич, вот уже восемь лет, как Вы с президентом ФК «Шахтер» Ринатом Ахметовым проводите благотворительную акцию. Каждый год вы дарите подарки деткам из детских домов, интернатов, помогаете детским больницам. А кто из вас изначально был инициатором этой акции?

 — Кто был инициатором? 8 лет назад, а то и раньше, сейчас в подробностях и не вспомню, Ринат часто стал задумываться о благотворительных акциях. И как-то эти мысли переросли вот в такую традицию. Чего греха таить, были разные проблемы у него за эти годы, особенно с приходом оранжевых. Но это никак не влияло на то, будет ежегодная акция или нет. Потому что эта традиция — вне политики, вне пиара, вне еще каких-то внешних факторов.

 — А почему Вы, житель России, стали партнером этой акции именно в Украине?

 — Ну, не секрет, что я дружу с Ринатом Ахметовым. А он влюблен в свой край и влюбил в него всех, кто с ним дружит и плотно общается. И меня тоже. Для него Донбасс, Донецк — нечто такое… Он за границей выдерживает максимум неделю, и потом уже: «Все, я полетел к себе».

 — А Вы, насколько я слышала, в последние годы с семьей преимущественно живете за границей, в Америке?

 — Да нет… Я живу в Москве с 1979 года. Хотя я родом из Украины, из Кировоградской области.

 — Из Гайворона, насколько помнится. Давно Вы там последний раз бывали?

 — Этой осенью, два месяца назад. Я снимался в Киеве в «Новогоднем огоньке» на канале «Интер», оттуда мы с сестрой и съездили на родину. У меня из живых там уже никого. Но осталась могила отца, ее мы и навестили.

 — Где сейчас живет Ваша семья — жена, младшая дочь?

 — Не могу сказать, что мы привязаны к одному месту. Мы живем и в Москве, и в Нью-Йорке, и в Монако, и в Майами… Но, как говорят, дом там, где спят твои дети. Хотя у меня и в этом непросто разобраться: младшая дочь спит в Нью-Йорке, старшая — то в Москве, то в Нью-Йорке, а сын — в Москве.

 — На каком языке говорят Ваши дочери?

 — Для старшей дочери английский оказался роднее. Она все-таки с пяти лет в Америке. Год она доучивалась уже здесь, на русском. Училась в университете для иностранных студентов по специализации «русский язык и литература», а также училась на факультете телевидения в Останкино. Мне кажется, сейчас у нее сгладилась ситуация, и в равной степени у нее идут и английский, и русский. В семье она общается на русском. А у пятилетней Саши — она пошла в детский садик — пока основной язык русский. Но я хочу, когда она «выровняет ситуацию», отдать ее во французскую школу. Пусть дома будет русский, телевидение — английское, в школе — французский… Пусть знает языки. То, чего у меня не было, я хочу, чтобы было у нее. Наверное, если бы у меня в свое время был получше английский, по-другому сложилась бы моя карьера. Я бы пробовал свои шансы за границей. Потому что писать музыку — это мало. Все же должен быть круг общения людей, где ты должен стать своим: звукорежиссеры, продюсеры.

 — Но, Игорь Яковлевич, Вам, наверное, так говорить не пристало — все же Вы человек состоявшийся…

 — Я говорю о творчестве там, за рубежом. Да, мои концерты собирали залы — и Мэдисон-Сквер-Гардон, 16-тысячный, и Радио-сити мьюзик холл, были аншлаги. Но если быть откровенным до конца, то это была, в основном, русская публика.

 — Ну, хорошо, а Ваша супруга-то где живет?

 — Она — дитя мира; находится между Нью-Йорком, и Москвой, а также Майами и Монако… Все же она — больше в Нью-Йорке, а я — больше в Москве.

 — А как Вы думаете, когда-нибудь Вы сойдетесь в одной точке, чтобы осесть и не мотаться?

 — Для того, чтобы семья была крепче, надо периодически расставаться (хитро улыбается).

 — Какой еще труд надо прикладывать для укрепления семьи?

 — Да ничего умышленно не надо делать. Если любят друг друга, то будет семья. Вообще то, мы очень редко ссоримся, но если это происходит, то каждая ссора — как развод. То есть, нам ссориться вообще нельзя. И пока обходимся без разводов.

 — Правда ли, что Вашими соседями в Америке являются Том Круз и даже Мадонна?

 — Вранье!

 — Игорь Яковлевич, а Вы жене цветы дарите?

 — Дарю! Я ей все дарю.

 — В Вашей жизни остается время на романтику? Или быт, бизнес…

 — Благодаря моей жене мой быт организован так, что есть все возможности заниматься только творчеством.

 — Ваш сын, Николай не так давно женился — хорошая девочка?

 — Да, девочка хорошая, Наташа.

 — Внуков еще не подарили Вам?

 — Пока нет. Но хотят, а раз хотят — значит, получится.

 — Николай занимается бизнесом. А папина поддержка еще актуальна?

 — Он работает в крупной компании, у него все получается. Но что такое материальная поддержка? Образование он получил, свадьбу я ему сделал, две машины купил: «BMW» и «Mercedes» подарил на свадьбу. Квартиру я им тоже купил. Работать он работает. Посадить его к себе на шею? Это ему самому было бы не интересно. Хотя… быть может, и интересно (смеется). Но он  — мужик, глава семьи.

 — Кстати, у невестки получилось войти в семью, очаровать Вас?

 — Ну, это не простой процесс. Семья живет со своим укладом, со своим понятием, как должно быть. Думаю, не только в нашу семью войти непросто, а в любую. Я не могу сказать, что у меня появилась дочь, хотя хотелось бы. Они достаточно замкнуто живут, но сейчас такой период, когда им достаточно общения друг с другом. А я вообще без комплексов и считаю, большим счастьем, что он нашел ту, с которой ему не надоедает быть постоянно.

 — А Ваша старшая дочь вышла замуж?

 — Она встречалась с мальчиком, но они расстались по ее инициативе. Мои дети — они все свободны в своем выборе спутников жизни. А меньшая, если выйдет замуж — то, с ее же слов, только за меня. Причем, я говорю: «Слушай, у меня же есть жена — твоя мама». А она говорит: «Ничего, она себе другого найдет, а ты мой принц» (улыбается).

 — А Вы сможете ее когда-то отпустить от себя — все же это дочь, которой Вы сейчас можете подарить намного больше себя, чем старшим детям?

 — Ой, я даже не представляю это.

 — А когда приходят женихи к старшей дочери Вике — Вы из тех отцов, которые устраивают парням допросы или нет?

 — Я не устраиваю допросы с пристрастием. Я отношусь к тем отцам, которые исходят из тех позиций, как будет лучше детям. Ну, встречалась Вика с мальчиком, но у него до нее была семья, ребенок. Зачем ей в 23 года обременять себя чужими детьми? Зачем эта отрицательная энергетика от прежней семьи? Я на нее не давил, но то, что я не в восторге — она это понимала. И сама приняла решение. Также я ничего не навязывал сыну Коле. Хотя как то давно я запретил ему встречаться с одной девочкой.

 — Почему?

 — Ну… я вижу нечто большее, чем он. Поэтому имею право. Он сперва обиделся, а позже сказал мне спасибо.

 — Вы следите за тем, что происходит в политической жизни Украины?

 — Да, слежу. Потому что Украина — моя родина, и мне не безразлично, что с ней происходит. Я хочу, чтобы народ Украины процветал. А еще слежу, потому что эти события всегда касаются Рината. Он — крупная фигура в политической жизни страны, и что бы в ней не происходило, все это ему аукается.

 — С каким музыкальным жанром Вы бы сравнили то, что сейчас у нас происходит?

 — Есть такой музыкальный стиль — какофония. Улавливаете ассоциацию? Но при всем этом у вас существует реальная демократия. И, слава богу, что у вас есть возможность высказаться на страницах газет, с телеэкранов, в радио эфире. Единственное — только бы не было анархии, это страшно.

 — А что могло бы спасти Украину от этой самой анархии?

 — Строгий политический уклад (лицо Игоря Крутого становится серьезным). Можно любить, можно не любить Америку. Еще 5-10 лет назад, если бы сказали, что президентские выборы у них выиграет черный — мы бы все смеялись. Но теперь Америка проголосовала, и это — объективно. Есть две партии, из которых выбирают одну. Одна не выполнила обещания — следующая президентская гонка дает другой партии выполнить обещания. Так почему опростоволосившиеся оранжевые, которые и так и сяк пыжатся, и ничего у них не получается не могут достойно отойти в сторону и дать возможность другим внедрить свое видение? Они не признали действительными выборы… Но не могут же быть признаны только те выборы, которые выигрывают они? Дайте возможность оппонентам поработать и показать, что они сейчас могут сделать для Украины. Это вне кризиса, а в плоскости политических выборов. Нет, они никак не могут это признать. Уходить тоже надо с достоинством. И не только для того, чтобы оставить за собой возможность вернуться. А в любой ситуации. Уход с достоинством должен быть не только политика из политики, но и мужа от жены, и жены от мужа, и певцу вовремя надо уходить со сцены и так далее. А кризис только все усугубляет. Нет страны, которую бы он не затронул. Да, в первую очередь — очень богатых и очень бедных. Но середину тоже затронул. И если вы спросите меня, то я не считаю себя ни богатым, ни бедным. Но меня это затронуло.

И все же, возвращаясь к вопросу, могу казать одно — Украину может спасти уважающая себя власть, заботящаяся обо всех жителях страны, как о своих собственных детях, правильные экономические законы и четкое их исполнение.

 — Вас кризис затронул каким образом? В бизнесе?

 — Да нет… Я вот сейчас планирую новую премьеру с Дмитрием Хворостовским в Москве, Нью-Йорке, Казахстане, Украине, конечно. Я для него написал 24 композиции. Но все составляющие продакшна (оборудование, звук, запись, и многое другое, необходимое для подготовки шоу — Авт.), оцениваются в валюте. Что будет с рублем, что с билетами  — я не могу сказать. А контракт сейчас подписывается. Также для артистов были очень важны корпоративные вечера, а они почти исчезли.

 — Вы в этом году начали детское движение «Новой волны», но конкурс должен был состояться еще летом, тоже на море, а провели вы его в Москве в конце ноября — тоже не хватало финансов?

 — Нет, задумав провести его еще летом, мы договорились с руководством Сочи. А потом там сменили мэра, и новый руководитель города нарушил старые договоренности, отказался от них. Пришлось в августе отменить планы. А мы уже отобрали ребят для финала и объявили везде об этом. Так что не провести было стыдно. Эфир на телеканале России будет в первой неделе января. А где проведем его в следующий раз — будет видно.

 — Говорят, в России есть артисты, — самые популярные и дорогие — которые даже выиграли финансово в связи с кризисом?

 — Все проиграли. Вот предстоит «Новая волна» в Юрмале — у нее серьезный бюджет…

 — Она будет, несмотря ни на что?

 — Да, она-то будет. Я же не могу потерять лицо, несмотря ни на что, даже на потери. Эх (машет рукой), ладно! Но я  — это возвращаясь к теме о политике в Украине — надеюсь, что разум победит. И что люди сделают правильный выбор. Много пишут о президенте Ющенко. Разного. Я с ним встречался, и на меня он произвел очень приятное впечатление. Но я не совсем согласен с ним, как с политиком.

 — В чем?

 — Я считаю, что, все же, на Востоке Украины русский язык должен быть. В НАТО тоже надо идти через референдум, чтобы люди сами выбрали, куда им идти. И нельзя такой пиар делать на голодоморе. И нельзя такой негатив демонстрировать к России, потому что испокон веков Россия и Украина — близкие народы. Нельзя вбивать между ними кол. Также и между Россией и Грузией — это братья, сестры, там перемешаны браки… Нельзя сеять между ними вражду. Но я говорю с позиции человеческого восприятия, а, как показывает опыт, мои первичные впечатления о чем бы то ни было — они всегда верны. А президент вашей страны мне по — человечески очень импонирует..

 — Служили ли когда-нибудь какие-то события в мире, России источником для Вашего вдохновения как композитора?

 — Если я скажу, что на мое творческое вдохновение влияет какой-то политический строй, то я совру, и мне никто не поверит. На мое творчество может повлиять моя дочка Саша, моя семья. Если я просто увижу красивую женщину на улице, красивый спектакль, хороший фильм — все это может зажечь какие-то ассоциации. Но не политика. Я — вне политики. Еще в гражданскую войну была договоренность между воюющими сторонами: музыкантов и проституток не трогать. Я отношу себя к первым (улыбается).

 — Много говорится в прессе о клановости в российской эстраде — у Пугачевой свой клан, у Кобзона — свой. Как на самом деле?

 — Ну, существуют какие-то взаимоотношения, дружба… Понятно, если обидит кто-то Кристину Орбакайте или Галкина, Алла будет их защищать. Наверное, и если обидят Пугачеву, то ни Галкин, ни Кристина не придут на этот канал. Можно ли это рассматривать как клановость? Я бы не стал.

 — Скажите, почему заменили в свое время на «Песне года» ведущих Ангелину Вовк и Евгения Меньшова?

 — Это было не мое решение, а Пугачевой. Это была сложная ситуация, когда «Песня» была закрыта, и Алла приложила усилия к тому, чтобы ее возобновить, сохранить. Я оставался продюсером этого проекта. Но при этом некоторые креативные составляющие стала решать Пугачева. Она посчитала так, а я не хотел ей перечить. Есть принципиальные моменты, когда я могу ввязаться и отстоять позицию, но это не было для меня принципиальным моментом.

 — А бывали ли такие ситуации, когда Вы диктовали условия Алле Борисовне?

 — У нас не было такого, чтобы принцип на принцип. Мы всегда могли договориться.

 — Вы можете судить о жизни в США, где часто бываете. Если взять за условие равный доход, то в чем конкретно жизнь там отличается от жизни в России или в Украине?

 — В бытовом смысле равных Америке стран нет. Там есть свои проблемы, но там все сделано так, чтобы было удобно каждому гражданину. Есть государство, а есть его гражданин. Так вот, если этот гражданин попал в неприятности в другой стране, посольство тут же начинает волноваться, начинаются действия. Америка — это страна, в которой, как в никакой другой, ценится здоровье людей. И если у нас, родившихся в СССР, с детства было ощущение, что за нас кто-то подумает, и о нас кто-то позаботится, то там человек рождается и понимает, что он сам в ответе за то, что с ним происходит. Еще там очень ценится человеческая жизнь. Гибель американских ребят в Ираке для них — личная трагедия и воспринимается гораздо больнее, чем у нас гибель молодых хлопцев Афранистане. Как это ни горько произносить.

 — Сейчас у нас выросло другое поколение, которое понимает, что государство ничего не даст, надо рассчитывать на свои силы. Вы думаете, что когда-то мы сможем и в остальных сферах улучшить свою жизнь?

 — Резко это не произойдет. Наверное, должно вырасти поколение, которое будет более предприимчивым и уверенным в себе, а главное — воспитано на общечеловеческих ценностях. Но это будет не так быстро.

 — А на каких ценностях надо воспитывать, например, футболистов? Вы — давний болельщик «Шахтера». Как считаете, почему уже довольно долго не складывается у них игра?

 — Я не знаю, что ответить… Не знаю… Я вижу все составляющие, они на высшей точке. И с ценностями все в порядке… Покупаются талантливейшие игроки, есть хороший тренер — он давал хорошие результаты с разными командами. В конце концов, зарплата — та, о которой могут мечтать многие европейские клубы. А база, а стадион… Я заглянул (у нас, в шоу-бизнесе это называется «в закулисье») и ахнул: как сложены эти маечки, выглажены носочки! Даже во второй команде «Шахтер-2» все выстирано, чисто, аккуратно, созданы все условия и для тренировок, и для жизни. Почему это не выливается в такие же результаты — у меня это в разряде вопросов, на которые я пока не могу найти ответ.

 — Если бы Вы могли принимать решение по поводу изменений в клубе, Вы бы что-то конкретное все же изменили?

 — Я думаю, что в данном случае что-то кроется в психологии игроков. Что-то должно произойти, может быть, какой-то стресс, чтобы повернуть ситуацию. Я не могу сказать, что они (ред. команда) не стараются. Я смотрел трансляцию матча «Шахтер» — «Ворскла» в День рождения Рината. И когда они сыграли вничью с «Ворсклой», я же видел, как ребята сражались, как хотели подарить Ринату победу. «Ворскла» — не самая сильная команда. Но не складывается, и все тут! Я видел вымученное лицо Луческу под дождем. Наверное, если бы ему предложили тогда отдать несколько лет жизни за победу, он бы отдал. Но везение и невезение — это вещи не постоянные. Так что все еще обернется к лучшему.

 — А на матчи Вы часто летаете?

 — Сейчас — не часто. У меня несколько приездов ознаменовались принципиальными поражениями команды на поле. Не хочу, чтобы я ассоциировался с этим. Лучше уж по телевизору матч посмотрю (улыбается). Все игроки, президенты клубов и тренеры  — суеверные, так что я, пока они играют, посижу в Москве. А с Ринатом в День Святого Николая встречусь. Команда будет уже на каникулах, так что можно смело лететь в Донецк. Если уж хотят меня чаще видеть в Донецке, то пусть выигрывают.

НАЧИНАЛ С БАЯНА. Игорь Крутой родился 29 июля 1954 года в Гайвороне, Кировоградской области. В школе играл на баяне, а в шестом классе организовал свой ансамбль. После школы окончил музучилище, затем — музыкально-педагогический институт, а позже — Саратовскую консерваторию. Был руководителем ансамбля Валентины Толкуновой. Написал массу песен для А.Серова («Мадонна»), И.Аллегровой ( «Двое»), В.Леонтьева ( «Канатный плясун»), А. Буйнова ( «Мои финансы») и т.д.

С 1989 года возглавляет фирму АРС (первоначальное название Молодежный центр АРС). За эти годы фирма стала одной из крупнейших концертно-продюсерских организаций России. В 1996-м Крутому дали звание Народного артиста России.

Алена МЕДВЕДЕВА (Сегодня, № 281, 11 декабря 2008)