Украину с Россией сблизят Сибирь, Марс и кризис

Новая реальность без градуса конфронтации

…

Несмотря на массу всевозможных компетентных мнений и прогнозов, мне так и не удалось ни от кого услышать, что такое, собственно, кризис. И как он воспринимается с точки зрения его внутреннего содержания. Кризис — это когда у части населения стало меньше возможностей для реализации своих финансовых интересов? Кризис — это мощный поток нереализованных возможностей или время, когда государство утрачивает ресурс для выхода на более высокий уровень организации? Или же кризисом называют эмоционально-психологическое состояние, которое никакими конкретными формулами обозначить невозможно? Именно эта неопределенность, по моему мнению, является причиной недоверия народа к всевозможным социологическим исследованиям, проводимым на постсоветском пространстве. Это не вопрос профессионализма или непрофессионализма. К примеру, я очень удивляюсь, когда читаю выводы подобных исследований, в которых говорится, что самыми большими оптимистами в СНГ являются граждане Азербайджана и Казахстана. Уровень социального оптимизма там зашкаливает за 90%, и это притом, что Казахстан — первая страна на постсоветском пространстве, которая оказалась в кризисной ситуации еще в 2007 году. Астана и Алма-Ата превратились в большие мертвые стройки, банкиры бегут, министров арестовывают, а население считает, что кризиса особого нет, или, по крайней мере, страна на пороге выхода из него. Кстати, в Казахстане есть четкое разделение понимания власти. Нурсултану Назарбаеву доверяют 90% и 25—30% — премьер-министру Кариму Масимову. На Украине, конечно, принципиально иная ситуация, но, в любом случае, цифры, которые приводят политологи и социологи, нуждаются в серьезном разъяснении. Плюс нужно учитывать индивидуальную специфику каждой страны — универсального алгоритма для всех не существует. Потому говорить, что, к примеру, на Кавказе все — закоренелые оптимисты, а в России и на Украине народ массово переживает из-за кризиса, нельзя. С моей точки зрения, советский менталитет, по крайней мере, для той части населения, которая имела опыт общежития в рамках Советского Союза, еще сохранился. У меня есть подозрение, что молодежь воспринимает финансово-экономические проблемы совсем иначе, нежели граждане более старших возрастных категорий. Это касается и вопросов в социсследованиях, касающихся дружественных и враждебных государств.

Многие не совсем понимают, что такое кризис, и воспринимают его линейно: мол, скоро все закончится и наступит возврат к прежней реальности. Самое страшное, что примерно также считает и большинство политических элит, которые убеждены: нужно всего лишь дождаться какой-то конкретной даты, после чего все вернется в привычное русло. При этом сам кризис четко выраженного временного отрезка не имеет. Экономика и социальная сфера катятся вниз — когда они достигнут определенной точки, просто начнется новая реальность. Она будет кардинально отличаться от тех тучных лет, которые с 2003-го по 2008 год переживали Россия, Казахстан и другие сырьевые государства; Украину это меньше касается. Вопрос в том, готовы ли политические элиты к этой новой реальности? У меня такое ощущение, что нет. По крайней мере, я знаю, что в Японии, США и Китае есть специальные институты, которые занимаются разработкой возможных сценариев послекризисной трансформации общества. На Украине таких аналитических структур нет, политологи занимаются решением каких-то конкретных сиюминутных задач. В России тоже никаких практических разработок я не видел, или же они не были публично озвучены. Выходит, что четвертое значение слова «кризис» (в переводе с греческого — решение), никто не рассматривает. Лишь говорят, что мыльные пузыри лопаются, будет какая-то новая валюта, наступает век слома старой системы… Мы по-прежнему надуваем щеки, а в душе надеемся, что проблема рассосется сама собой.

Что касается украинско-российских отношений, то перезагрузка в них уже давно назрела. Для России — потому что Украина занимает важнейшее место в системе внешней политики. К сожалению, не все представители политической элиты это до конца осознали. Те же, кто это уже поняли, стараются перейти от ситуативных действий, от реакции на какие-то процессы к системной политике.

Но консенсус с украинской элитой мне кажется трудно достижимым, особенно когда есть люди, которые не соблюдают никаких договоренностей. Но пространство для диалога есть. К примеру, гуманитарная сфера. Сейчас есть совместные исторические, политологические и социологические комиссии, которые фактически ничего креативного за годы своей работы породить не смогли. Многое сделано, но практического результата нет.

Также пора сформировать общее информационное пространство. Я имею в виду уход от взаимной конфронтационной риторики с обеих сторон. Без снижения градуса конфронтации мы не добьемся конструктивного диалога.

И наконец, вопрос движения Украины в Европу. Я уверен, что единственно правильным будет ставить вопрос «в Европу вместе с Россией, а не вместо России».

Право на исторические мифы

…

По моему мнению, российско-украинские отношения, во всяком случае, сейчас, являются бессистемными, хаотичными и в большей степени рефлексивными. Они нередко носят характер реакции одной стороны на события или заявления другой, зависят от совершенно конкретных персон, от их видения ситуации. Плохо то, что такие отношения не имеют под собой никакой стратегической основы. Я бы предложил некие базовые положения, принятие которых способствовало бы налаживанию именно стратегически адекватных отношений. Во-первых, российские политические элиты должны осознать, что Украина — суверенное, независимое государство. Нам пора жить вместе и дружно. Во-вторых, Украина и Россия — это два очень близких друг другу, в том числе в историческом и культурном плане, государства. Но это также разные народы, со своими эстетическими культурами и пониманием истории. Причем абсолютно логично, что каждый из народов расставляет акценты по-своему. Чтобы это было проще понять, приведу пример Индии, где история колониальной зависимости, описанная в местных учебниках, значительно отличается от трактовки, изложенной в британской литературе. И это вполне естественно. Хотя исторические факты одни и те же. Если говорить об общей системе взглядов, то каждая страна имеет право на свои исторические мифы. В нашем случае это тоже имеет место, и так должно быть. Главное, чтобы эти мифы не носили антироссийский или антиукраинский характер. И в-третьих, нужно признать, что Россия и Украина имеют национальные интересы, которые могут иногда не совпадать. Их нужно уважать и признавать за каждой из стран право на их существование. Если мы примем эти базовые положения, то стратегия наших взаимоотношений не будет зависеть ни от времени, ни от каких-то политических персон.

Я более чем уверен, что на будущих президентских выборах на Украине Россия не будет ставить на какого-то конкретного кандидата, а сумеет наладить с ним диалог уже по факту его избрания народом Украины.

Что касается вступления Украины в НАТО, то думаю, сейчас это обсуждать преждевременно. Во всяком случае, это не вопрос ближайших пяти-шести лет. Форсировать данный процесс не хочет практически никто из украинских политиков первого эшелона. Плюс нужно будет провести референдум по данному вопросу, а как показывает социология, сторонников евроатлантического альянса на Украине около 20%. Перспектива приобщения к Евросоюзу еще более долгая. Есть прогнозы, что украинцам понадобился на это 15, а то и 20 лет.

Если говорить о кризисе, то хочу сказать, что он порождает сейчас новые возможности. Мы получили реальный шанс изменить структуру экономики, сделать ее более адаптированной к мировой. К сожалению, серьезных исследований на этот счет я не видел, все ограничиваются лишь разговорами. Но, возможно, сейчас самое время взяться за проекты, с которыми мы можем выйти на мировую арену, войти в новый экономический порядок. Единственное условие — это соблюдение паритетных интересов соседствующих стран.

Время забыть о политических «покойниках»

…

Каждый, кто причастен к функционированию российской и украинской власти, прекрасно знает, что управленческий аппарат сейчас практически не работает. Чиновники ходят на работу, сидят с девяти до шести, что-то делают в ручном режиме, но никакой стратегической работы или той, которую они проводили до кризиса, не существует. В этой связи я вспоминаю о том, что мы видели в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века. Я сразу же вспоминаю свою стажировку в органе ЦК КПСС — газете «Правда». Там тоже все исправно приходили на службу, писали заметки, но от этой «деятельности» совершенно ничего не менялось и не зависело. И тем не менее, все исправно эту работу выполняли, даже не замечая, что она в общем-то уже исторически завершена. По большому счету, та реальность, в которой существовали украинская и российская политические элиты, подходит к концу. Причем утверждать, что эти элиты каким-то образом способны удержаться в такой новой реальности, было бы непростительной ошибкой. А все по одной простой причине: в течение всех прошедших лет эти люди занимались исключительно вытеснением из политических эшелонов власти всех тех, кто способен мыслить нестандартно, принимать серьезные управленческие решения, хоть каким-то образом предполагать вариантность развития современного мира и вообще быть реалистом. Ведь легко стоять у руля, когда на тебя падает золотой дождь из нефтяных, газовых, металлических или каких-либо других доходов. Нужно четко понимать, что той управленческой реальности, которая не способна отвечать на кризисные вызовы, очень скоро не будет. Это действительно серьезный шанс для тех, кто был вытеснен за эти тучные годы. Однако появятся и новые опасности, причем совершенно разные для России и Украины. Для России — несогласие региональных и федеральных элит, территориальные вызовы и то, с чем РФ столкнулась в 1990-е годы. Для Украины — опасность социальных волнений, появления радикальных политических настроений, недоверия общества власти. Это наверняка потребует принципиально нового подхода. Межгосударственное сотрудничество в такую эпоху должно базироваться на реалиях. Если мы снова начнем строить повестку дня, основываясь на старых символах, то будем постоянно попадать в ловушки. Нынешним властям, чтобы удержаться, придется сознаться в своих ошибках и просчетах. Ведь, чтобы найти выход из тупика, нужно осознать, что ты в нем и понять, как ты туда попал. Те, кто не смогут этого сделать, будут вынуждены уйти в небытие. Тем более что подобные прецеденты уже были не однажды, а народ быстро забывает о тех, кто еще совсем недавно был так называемым любимцем жизни. Для примера можно вспомнить ту часть украинских элит, которые пытались сделать себе карьеру на недоброжелательном отношении к России. Хотя совсем очевидно, что такие взгляды не разделяются большинством населения страны. Потому деятельность подобного рода совершенно не воспринимается как патриотизм и просто обречена на крах.

Совершенно очевидно и то, что политические курсы Украины и России в ближайшие годы изменятся. Самое главное — не ориентироваться на то, что есть сейчас. Это уже завершилось. А мы с вами в том, что есть сейчас, не участвуем, мы не обязаны обслуживать политических «покойников». Обслуживание «живых» политиков, даже если они не правы и существуют во власти исключительно для воровства и потребления ресурса, еще оправдано каким-то прикладным интересом. А таких «живых» не так мало в среднем аппарате власти, к примеру, на уровне начальников управлений. Интересно, что примерно то же мы говорили политической элите в конце 1980-х — начале 1990-х. Российские коллеги не дадут соврать: сейчас это уже бурно обсуждается на всех закрытых встречах и форумах.

У россиян больше оптимизма

…

Мы провели масштабное социологическое исследование, которое позволило узнать, что думают о происходящем украинцы и россияне. Как оказалось, жители обеих стран, почувствовав кризис, начали активно экономить. Однако ощутили они проблемы в разной степени, и на ближайшее время видят несколько различные перспективы.

Совпадения встречаются крайне редко, особенно в конкретных наболевших вопросах. К примеру, о том, что их страна находится на пике кризиса говорят 46% украинцев и лишь 32% россиян. Пять процентов украинцев считают, что страна начинает выходить из кризиса. В России такого мнения придерживаются вдвое больше граждан. Политически стабильной считают ситуацию 3% украинцев и 36% россиян. Как видим, разница большая. А нестабильной — 90% украинцев и 31% россиян. Что касается экономической ситуации в стране, на Украине ее положительно оценивают 2%, а в России 5%. Невысоко оценили состояние экономики своей страны 88% украинцев и 42% россиян. Как видим, здесь довольно существенные различия. Что касается кризиса, то по нашим данным, в полной мере его ощутили 67% украинцев и 53% россиян. Не ощутили его 5% и 13% соответственно. Итак, примерно вдвое больше граждан в РФ не ощутили экономического кризиса. Однако в некоторых вопросах мнения населения обеих стран практически совпадают. К примеру, 90% украинцев и 84% россиян связывают кризис с повышением цен на продукты питания и услуги, у 49 и 40% соответственно проблемы ассоциируются со снижением доходов. При этом 52% украинцев и 43% россиян обеспокоены падением экономики.

В том, что при потере источника доходов сбережений хватит на год и больше призналось по 3% опрошенных в каждой стране. Однако 50% россиян отметили, что не имеют сбережений. На Украине таких оказалось чуть более 40%. В то же время, пятая часть украинцев сейчас откладывает деньги на случай потери работы. В России этот показатель составляет 13%. В целом, вполне очевидно, что россияне настроены более оптимистично, хотя кризис тоже ощутили. Украинцы же стали больше экономить на продуктах питания и многом другом. Единственное, что выбивается из ряда — это досуг и развлечения. По данным нашего исследования, в отличие от россиян, украинцы экономят существенно меньше. При этом наши соотечественники более склонны к участию в митингах, демонстрациях и акциях протеста. 7% украинцев и 4% россиян ждут помощи со стороны. С тем, что их страна выйдет последней из кризиса, согласны 68% украинцев и 23% россиян. Не согласны с такой перспективой 47% россиян и 13% украинцев.

Такова рефлексия народа на происходящие события.

Кризис — это наш шанс

…

Начну с экономического кризиса. Да, он оказался для России неожиданностью, однако это первый кризис глобальной экономики. К нему, к сожалению, мир оказался не готов. И не только в России аналитики много говорили, что этот пузырь скоро может лопнуть, но в большинстве своем политические деятели на всех уровнях это отрицали. Никто никогда не говорил (думаю, особо и не делал), что страну нужно подготовить к этому неприятному явлению. Хотя Путин еще три года назад, в одном из выступлений заявлял, что дал указание вывести наиболее рискованные активы из зарубежных стран и реализовать в других проектах. Получается, были определенные подозрения, что кризис может произойти.

Осенью прошлого года говорилось о том, что Россия — тихая гавань, в которой кризиса никакого нет, и в случае чего сюда пойдут все инвестиции. Одно время даже было запрещено упоминать слово «кризис». Затем ситуация начала быстро меняться: сначала признали, что кризис есть, потом начали говорить, что он глубокий, после чего озвучили мнения, что он затянется на долгий период времени. Сейчас экономисты, политологи, социологи, прочие эксперты дают совершенно разные оценки. Интересно, что единой точки зрения на кризис и возможности выхода из него у них нет.

Опираясь на разработки наших ученых, могу сказать, что кризис в России может продлиться еще два-три года. И примерно до 2015 года страна будет в состоянии рецессии, развиваясь в лучшем случае по 2—2,5% в год. Такие показатели — практически ничто. Вполне вероятно, что могут проявиться соответствующие социальные и политические последствия. Сейчас главная проблема России заключается не в том, чтобы свести к минимуму социально-политические издержки кризиса, а в том, чтобы, несмотря на кризис, создать совершенно новую экономику.

Сейчас США и Китай активно вкладывают средства в новейшие технологии, проекты, фактически создают новую экономику. В этом и значение кризиса. Если проследить все историю человечества, станет ясно, что кризис каждый раз поднимал организацию экономики на какую-то новую ступень. Это известная формула Энгельса: человечество не может пить нектар прогресса не иначе как из черепов убитых. Такова историческая логика развития. Но даже с этой точки зрения задача любой державы выйти из кризиса с принципиально новой экономической системой.

Во многих постсоветских государствах сейчас наблюдается не прогресс, а даже шаг назад по сравнению с тем, что было в годы Страны Советов. Все рассуждения о нанотехнологиях зависнут и останутся на словах, если не предпринять конкретных шагов. Это уже вопрос роли государства, власти. Жизнь показывает, что либеральная модель развития не позволяет выйти на реструктуризацию. Значит, нужно повышать роль государства, решать вопрос бюрократии. Плюс ко всему, бизнес в России не национально ориентированный. Крупный занимается своими коммерческими проектами, поэтому решать внутренние проблемы не будет. Средний — слишком слаб. А 80% представителей мелкого бизнеса занимаются торговлей, естественно, никаких инновационных разработок от них ждать не стоит. Потому я уверен, что должно усилиться влияние государства, оно должно стать неким абсолютом, справиться с огромным количеством почти неуправляемого, жадного, коррумпированного, незаинтересованного ни в каких изменениях, неквалифицированного бюрократического аппарата. Это центральная проблема, с которой столкнулась и страна, и общество. А вот способно ли общество в лице своей политической элиты данную проблему решить — это еще вопрос.

Сейчас кризис открывает перед странами, в том числе и Россией большие возможности, но может и похоронить. Все происходящее — очень значимо и для международных отношений. Я всегда говорил, что для России отношения с Украиной гораздо важнее, чем с Евросоюзом, Соединенными Штатами и даже с Китаем.

Пессимизм в отношениях, полагаю, строится на стремлении политических элит Украины попасть в НАТО и построить государственность на противопоставлении России. Это долгоиграющая тема, дающая определенным силам политические дивиденды, но в целом приносящая лишь негатив. Что касается НАТО, то России это невыгодно совсем не потому, что, как афишируют, где-то под Харьковом появятся ракетные установки или танковые базы. Дело в том, что как только Украина входит в эту систему геополитической интеграции, Россию вытесняют из Причерноморья, соответственно, с Кавказа, Прикаспия, Балкан и Ближнего Востока. Но у России есть своя концепция. Россия — центр политической силы. Проще говоря, ставится жирный крест на всем ее историческом гигантском проекте. Мне кажется, выход из кризиса должен привести и к существенному изменению украинско-российских отношений. Это наш шанс, которого может больше не быть.

Конкуренция за воду и энергоносители усиливается

…

Хочу начать с того, что этот кризис не является глобальной финансовой проблемой. Финансовая экономическая составляющая того, что мы называем кризисом, вступила в активную фазу, когда произошла череда мировых событий, влияющих на функционирование отдельных государств и наций. В связи с этим социальное самочувствие и усиливает эту глобальную нестабильность. Таким образом, мы имеем дело с маховиком, который только набирает обороты. Глобальная информационная сеть разрушает и традиционные этические устои, существовавшие в разных мировых системах взаимоотношений. И с этой точки зрения мы имеем дело с кризисом цивилизационным. В частности, он касается традиционных товарно-денежных отношений. Я бы назвал это кризисом традиционного протестантского капитализма и его ценностей. На самом деле мы наблюдем ситуацию очень быстрой смены потребительских приоритетов народа и прагматизацию интересов. Это ведет к усилению конкуренции в борьбе за действительно значимые и важные ресурсы: питьевую воду, минеральные ресурсы, энергоносители. Словом, за все, что сегодня является основой жизнеобеспечения населения любой страны. Меняются и традиционные ценности. Не факт, что электоральная демократия, как традиционная западная ценность, будет оставаться столь эффективным механизмом формирования государств и системы власти как таковой.

На базе конкурентной борьбы за ресурсы, которая сейчас наблюдается, возникают новые межгосударственные союзы и рушатся старые. В свое время Украина успела попасть в ВТО. Но не исключено, что скоро ВТО уже не будет эффективной системой обеспечения экономических интересов страны.

Политика, которой многие сейчас пытаются придерживаться, мол моя хата с краю, не будет эффективной в любом случае. Из кризиса не получится выбраться в одиночку. Для Украины в принципе невозможна изоляция ввиду ее геоэкономического положения. Потому в любом случае придется искать союзников. Казалось, естественным союзником ее является Россия: общеязыковое пространство, остатки общей технологической цепи. Но мы не поймем, какие точки соприкосновения возможны через пять-десять лет, если не будут проведены масштабные культурологические исследования Украины и России.

С другой стороны, национальная идентичность тоже является конкурентным ресурсом в условиях кризиса. Я понимаю, что Украина — вторая по величине страна в мире, где на бытовом уровне говорят на русском языке. Но пытаться из Москвы тем или иным способом диктовать, какой язык должен быть государственным — это ошибка. Поскольку фактически русский и украинский языки на Украине являются конкурирующими. Расширение сферы одного автоматически ведет к уменьшению применения другого. Это вопрос только внутренней политики.

Я уверен, что кризис значительно скажется на приоритетах, в том числе потребительских. Поэтому перед тем, как начинать любые совместные проекты, например, строительство автобана, нам нужно четко видеть перспективы наших стран.

Давайте дружить культурами

…

Политологи говорят, что Украина — государство среднего уровня, но что это означает? Это значит, что у нас должен быть серьезный, крупный партнер. Это может быть и Россия, и ЕС. Россия, набирающая темпы развития и находящаяся в системе постоянного поиска своего места в современном мире, для нас очень важна. Если еще 10 лет назад на вопрос: какая вам нужна Украина — вассал или партнер — представители российских элит говорили однозначно: вассал, то сегодня все те, кто смотрят лет на пять-десять вперед, отвечают иначе. Русская культура у нас — такая же составляющая общества, как и украинская культура. Поэтому я совершенно не согласна с тем, что русский и украинский языки — конкуренты. Это лишь составные части государственности. Ведь сегодня более половины населения Украины, согласно социологическим исследованиям, идентифицируют себя как русскоязычное население. В 2001 году таких было около 30%, а сейчас, во многом из-за того, что русский язык и культуру притесняют, эти цифры постоянно увеличиваются. Как видим, чем больше давление, тем больше сила противодействия. К примеру, я считаю себя украинкой, но почему, скажите, за меня вдруг решили, что я не имею права смотреть российский телеканал «ОРТ»?

Полагаю, России сегодня нужен цивилизационный проект, который предполагал бы сотрудничество культур. И в этом смысле на первый план выходят общественные институты. К примеру, по последним данным, за годы независимости на Украине работало около сорока тысяч американских фондов и общественных организаций. А кто может назвать подобную цифру о российских фондах и общественных организациях? В то же время количество стипендий, которые получают наши студенты в Турции, исчисляется сотнями. Число стипендий, получаемых от американских вузов, — тысячи. Как видим, Москва проигрывает Украину. Вот в Турции понимают, что студенты, которые возвращаются или не возвращаются домой, это их форпост на Украине. Мне кажется, Россия сейчас к этим вопросам относится не совсем ответственно. В этом смысле мне нравится выражение Канта: «Поступай так, чтобы максимум своей политической воли было воплощено законом, приемлемым для твоих политических партнеров». Очевидно, наша с вами задача — осмыслить национальные интересы, чтобы выйти к общим принципам, с которыми могли бы согласиться и украинец, и россиянин, и европеец.

Россия за Украину не воюет

…

Я не согласен с тем, что приводят цифры по каким-то иностранным проектам на Украине, а Россия не заинтересована и проигрывает американцам. Собственно войну с американцами за Украину мы и не ведем. Украинцы должны сами определиться, как устраивать свою жизнь и развиваться. Это ведь крупнейшая часть бывшего Советского Союза, это поставщик элиты. Нужно иметь в виду, что писем из Москвы с указаниями, как себя вести, никто писать не будет. Зачем вообще сравнивать с американцами, у которых есть свой стиль работы. Они и в России определенные проекты реализуют. Думаю, что в данном случае, желая отдалиться от России, Украина проигрывает сама себе.

И не так мало Россия вкладывает денег для развития сотрудничества. Только по государственной линии ежегодно около двухсот украинских студентов учатся в России. Частично за это платит посольство, частично — Министерство образования. Многие самостоятельно поступают в вузы России, учатся, занимаются научной работой в аспирантуре. И подобных проектов достаточно много. Но мы не готовим украинцев для борьбы с кем-то, не стараемся что-либо выиграть или проиграть. Мы сотрудничаем с Украиной на основе соглашений и понимаем, что у наших стран очень много общего в культуре. Имея родственников в соседней стране, примерно двадцать миллионов человек ежегодно пересекают нашу границу. На самом деле есть немало и россиян, которые стремятся учиться в украинских вузах. Но почему, скажите, украинская элита допускает сокращение кафедр русского языка, русской филологии? Вот в Луцке, на Волыни добились, сохранили кафедру, и есть даже факультет, где готовят специалистов в русского языка и литературы. Они первыми провели конференцию, посвященную Гоголю. Вот яркий пример инициативы людей, которые понимают, что у наших народов много общего и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. А высказывания по поводу какой-то борьбы за Украину, сильно напоминают времена «холодной войны», к которым, я думаю, возвращаться бессмысленно.

Две точки конфликта

…

Мы часто собираемся с политологами, социологами, обсуждаем всевозможные вопросы, касающиеся украинско-российских отношений. Я хотел бы озвучить одну мысль, которую услышал: России давно пора иметь институт изучения Украины. Как гражданин России, работающий на Украине, я с этим полностью согласен. Потому что, как видим, со временем наши страны настолько далеко уходят друг от друга, что не понимать и не изучать этого просто грешно. И обратил бы внимание на то, что практически все эксперты сходятся во мнении: необходимо строить полноценные, взаимовыгодные отношения с ближайшими соседями. Цифры, которыми подкрепляются такие мнения, более чем впечатляют. Если будет полноценное экономическое сотрудничество, экономика Украины может вырасти на 25%, России — соответственно на 15%. Я не совсем понимаю механизм, как это произойдет, но сама возможность столь существенного роста говорит о многом. А дело лишь в том, чтобы найти точки соприкосновения, общий язык, научиться вести конструктивный диалог. Ведь есть масса очень важных вопросов и возможностей, которые нельзя упускать. Их нужно обсуждать. Само собой, завтра нам не удастся изменить настроения российских и украинских элит, но попытаться изменить хотя бы себя — все же стоит. С чего-то нужно начинать.

Есть две принципиальные точки конфликта. Одна из них заключается, казалось бы, в очевидной истине: Украина — независимое государство, и будет таким. Это должны четко понять и учитывать при принятии решений российские политические элиты. Когда я приехал на Украину около трех лет назад, в разговорах за рюмкой чая от небезызвестных политиков, политологов, журналистов звучали примерно следующие слова: Захар, ты должен понимать, что Украина — часть России. К сожалению, эта мысль и сейчас присутствует, может, подсознательно. Уходя от такого отношения к соседу, мы сразу избавимся от огромного пласта проблем во взаимоотношениях правящих элит. Равно как и в прессе Украины мы нередко видим, что не совсем правильно и хорошо пишут о России, а в массмедиа РФ наблюдается примерно тоже.

Еще одна проблема — нежелание украинских политических элит понять, что не уйдет Россия из Севастополя.

Многие другие вопросы — языковой или НАТО — следствие нежелания или неспособности найти компромисс. Я внимательно отслеживал заявления ныне оппозиционных сил, когда они были у власти и имели большинство в Верховной Раде. Так вот, ни разу вопрос о языке или НАТО не поднимался.

К сожалению, вынужден признать, что у России нет четкого понимания и четких позиций, что делать, как строить отношения с таким огромным государством, как Украина.

Демократия — это власть закона

…

Недавно проводился мониторинг, который выяснил, что знают друг о друге и что интересует россиян и украинцев. Тогда и стало очевидным, что наши народы геополитически отдаляются друг от друга. Показательно, что по данным исследований, 80% россиян никогда не были на Украине.

Считаю, пора уходить от ложных стереотипов, которые проявляются даже в мнениях людей, считающихся экспертами в той или иной области. К примеру, демократия, которую принято считать властью народа. Фактически это не совсем так. Демократия — это власть от имени и по поручению народа. Даже у древних греков демократия не была идеальной формой правления, есть масса нюансов. Демократия — не только конкуренция, прежде всего — это верховенство и власть закона. К сожалению, на Украине такого не было и нет. За последние годы ситуация только ухудшилась, у нас тотально коррумпирована судебная система, ее надо выбросить на свалку. Ни одна реформа, предлагаемая разными политическими силами, проблему не решит.

Сейчас мы столкнулись с кризисом институтов демократии, институтов модерна, которые появились в одноименную эпоху. Но если на западе это вялотекущем формате, то у нас события последних лет значительно ускорили кризисные процессы. Касается это идеологии, партий и государственных институтов. Думаю, что и в России есть кризис этих институтов, просто он по-другому проявляется. Что касается исследования, о тяготении народа к «сильной руке». Если внимательнее присмотреться к проблеме, станет ясно, что это отнюдь не тяга к диктатуре, а усталость нестабильности и стремление к порядку.

Кризис украинско-российских отношений начался намного раньше, только проявлялся в виде тотального недоверия. А после «газовой войны» процесс вышел наружу. На мой взгляд, проблема в том, что ни у одной из сторон нет четкого понимания, какими должны быть двусторонние отношения. Есть лишь одна сфера, где есть определенное согласие интересов — экономическая. В политической, оборонной и всех остальных сферах, к сожалению, интересы расходятся. И при всем желании равного диалога не получается. Проблема еще и в том, что в России и на Украине идет процесс формирования наций. И векторов может быть очень много, в частности, может сказаться экономический кризис. И независимо, какая из моделей будет выбрана, нам нужно двигаться вперед, а не зацикливаться, как сейчас, в рудиментах «холодной войны».

Все гуманитарные споры — из-за подлога

Андрей Ермолаев, директор центра социальных исследований «София»

Когда мы говорим о социальной истории, имеем в виду актуальный опыт становления неких общностей. В случае с Украиной сложно понять, какой актуальный опыт имеется в виду, поскольку возникает масса словесных и методологических метаморфоз. Главная травма всех гуманитарных споров — в неком подлоге. Его суть в том, что распад, а вернее размонтирование Советского Союза не было результатом деятельности спецслужб, глупости руководителей. Это был сознательный акт правящих элит, которые приняли конкретное политическое решение о демонтаже утратившей эффективность системы. Поэтому, чтобы разобраться с перспективой, крайне важно понять, в каком состоянии были общности, которые образовались на руинах советской цивилизации. У каждой новой страны была масса своих «заморочек». Может, на примере истории ХХ века мы выйдем к идее общих корней, поскольку это травма современных Украины и России. Это тот подлог, на основе которого сейчас происходят политические манипуляции правящих элит. А между тем, они получили огромную собственность.

Вторая проблема — миф о русской культуре. Я не отрицаю того культурного богатства и значения, которым обладает Россия. Вопрос в том, является ли это культурой современной России? На самом деле золотой век науки, поэзии, политической мысли, которым гордится РФ, исполнен трагизмом краха прошлой системы и нереализованного русского национального проекта. Но пришло время создать новый проект. Я не говорю об украинском проекте.

Что предложил российский кинематограф к юбилею Гоголя? Разговор о православном наследии Гоголя или новое издание мертвых душ? Или просто пересняли Тараса Бульбу?

Трагедия украинского проекта в том, что элиты, пытаясь легитимизировать свое право на советское наследие, предлагают свою идеологию обществу, которое получили в управление. К примеру, в экономических проектах миллионы предпринимателей и бизнесменов просто не видят себя. Потому одна из самых важных задач — пересмотр подходов к национальному проектированию.

Нужно двигаться вперед. Отвечая вечный вопрос, что делать, следует не переиздавать очередной раз Пушкина, а лететь на Марс, осваивать Сибирь. Нет более убедительного примера для молодых наций, чем материальные мегапроекты, реализация которых возможна лишь совместными усилиями. Без них сближение стран не выгодно ни бизнесу, ни политическим элитам.