Обзор европейской прессы за 14 мая. На чем зиждится российский неоимпериализм

В чем же проблема «Распадской»?. «Темный уголок индустриальной империи». Нажать Несостоявшаяся ядерная угроза СССР. Политтехнологи заполонили Вестминстер. Саманта Кэмерон уходит с работы. Россия в поисках своего геополитического &l

Анализу причин взрывов на шахте «Распадская» посвящен репортаж журналиста Financial Times Чарльза Кловера из Междуреченска, который автор описывает как «переживающий шок сонный шахтерский городок, затерянный в бесконечных березовых лесах Западной Сибири».

Как объяснил журналисту профсоюзный вожак шахтеров «Распадской» Ильдар Габдрахманов, на бумаге состояние дел на шахте — лучше не бывает: новое оборудование, немецкие вентиляторы, английская система безопасности, включая установленные специально для защиты горняков метановые датчики, которые отключают электричество, если уровень метана начинает превышать 1%.

«Проблема не с оборудованием, а с системой управления», — говорит Габдрахманов: шахтеры получают сдельную оплату, а не повременную, и потому готовы пойти на многое, в частности, проигнорировать технику безопасности, чтобы добыть лишний уголь.

«Если ты бригадир и перед тобой стоит выбор — соблюсти правила безопасности или же добыть дополнительно тысячу тонн угля, то, к сожалению, выбирают обычно последнее», — поясняет он.

Никто из опрошенных FT шахтеров не стал говорить о якобы общепринятой в городе практике: по слухам, чтобы выполнить месячный план добычи угля, шахтеры постоянно отключают метановые детекторы.

Горняк Сергей Репин — который спускался в забой в прошлую субботу после первого взрыва, чтобы починить вышедший из строя насос, — на вопрос о том, существуют ли нарушения техники безопасности, ответил так: «Если мы делаем месячный план, то получим за месяц 45 тысяч рублей, а если нет — то 20 тысяч. Это все, что я могу сказать, а так — все может быть».

Следствие выдвинуло «человеческий фактор» как одну из возможных причин взрыва. Подобная же комиссия, расследовавшая причину взрыва на шахте в соседнем Ульяновске в марте 2007 года, когда погибли 10 человек, установила, что горняки вывели датчики из строя, повесив на них куртки.

Однако официальный представитель «Распадской» отрицает, что подобные нарушения могли иметь место: «Никто здесь этого не делает, мы не подрывники-самоубийцы». Шахтер Сергей Репин также говорит, что новые британские метановые датчики невозможно обмануть.

С тем, что чинить надо не оборудование, а систему, согласен и председатель Независимого профсоюза горняков России Александр Сергеев, обратившийся с призывом к Международной организации труда (МОТ) в Женеве, чтобы она оказала давление на российское правительство и горнякам стали платить почасовую оплату, а не сдельную.

Как объяснил FT эксперт МОТ Мартин Хан, стандартная практика в большинстве стран такова, что шахтерам платят именно по часам работы, однако Россия не ратифицировала конвенцию МОТ по охране труда и здоровья на шахтах, поэтому организация бессильна что-либо сделать.

«Сегодня шахтерский край в Западной Сибири — один из самых темных уголков индустриальной империи, сколоченной олигархами, чьи роскошные яхты и футбольные клубы построены на тяжелом труде, зачастую в опасных условиях», — пишет газета.

Она напоминает, что акционеры «Распадской», 40% акций которой принадлежит группе «Евраз» (36% которой, в свою очередь, владеет Роман Абрамович), весьма зависят от добытого на шахте угля.

Как стало известно газете, профсоюз «Распадской» собирался провести 22 марта этого года забастовку с требованием изменить систему оплаты. Стачка не состоялась, однако российское правительство ощущает угрозу, исходящую из этого региона, и не забывает о том, что забастовка шахтеров Кузбасса в 1989 году в связи с нехваткой мыла помогла вбить последний гвоздь в гроб коммунизма.

Теперь многие горняки-старожилы не столь однозначно оценивают это завоевание.

«Что отличает нынешнюю систему от советской — так это то, что интенсивность производства резко возросла, — цитирует FT горняка с 30-летним стажем Николая Мегиса, председателя профсоюза шахты „Ленинская“, соседней с „Распадской“. — В советские времена, если „Распадская“ добывала 500 тысяч тонн в месяц, людям давали Героев соцтруда. А теперь от них ждут, что они как нечего делать выдадут без малого миллион тонн в месяц».

Выстрелит ли энергетическое оружие России?

На специальной полосе, отведенной комментариям, FT публикует статью Доминика Ливена, главы отделения зарубежной истории Лондонской школы экономики и автора книги «Россия против Наполеона», о поисках Россией ее геополитических целей и задач.

Автор проводит параллель между распадом СССР и дезинтеграцией в 1930-е годы Британской империи, с той только разницей, что «Британия имела империю, а Россия была ею», и, соответственно последней тяжелее приспосабливаться к новым условиям, поскольку «оставить свою собственность проще, чем найти новое „я“.

„Лондону гораздо легче наблюдать за тем, что происходит в Азии или на Ближнем Востоке, чем Москве не обращать внимания на то, что происходит на Кавказе“, — пишет автор.

„Осуждения в адрес российского неоимпериализма хотя порой и оправданы, все же должны сдерживаться осознанием того, что подобное поведение не уникально среди бывших империй, — продолжает он. — После 1945 года Британия тоже пыталась изо всех сил сохранить влияние в своих резко уменьшающихся имперских владениях, порой поступаясь международным законом (Суэц), а порой и правами человека (война против повстанческого движения Мау-Мау в Кении) “.

Теперь Россия, держащаяся за счет своего „крупнейшего алмаза в своей короне“ — сибирских природных ресурсов, — вместо ядерного взялась за энергетическое оружие, и спасибо ей за это, пишет Ливин. Однако обладание таким „оружием“ делает ее „потенциально неудобным“ участником глобального рынка, живущего по законам либерального капитализма.

Сейчас, с наступлением второй эпохи англо-доминирующей глобализации, не грех кинуть взгляд на первую, пострадавшую в 1914-1918 годах и почти уничтоженную в 1939-1945.

„Если Китай сегодня – это имперская Германия, то перспективы глобальной стабильности не радужны, — пишет автор. — В 1913 году 44% российского товарооборота приходилось на Германию, и обе империи были чрезвычайно заинтересованы в благополучии друг друга. Тем не менее, в 1914 году обе страны вступили в войну друг с другом“.

Сегодня Россия заинтересована в сохранении существующего мироустройства и стабильности, однако у нее стало еще меньше контроля над геополитическими и экономическими факторами, могущими обусловить ее судьбу, чем это было в первой половине ХХ века.

История, как заключает автор, вряд ли убедит российских лидеров в том, что всемирные экономические связи, не говоря уж о демократии, являются гарантами стабильности или мира. Но если в 1914 или даже в 1939 году еще можно было надеяться на то, что война может завершиться чем-то похожим на победу, то наличие ядерного оружия полностью эту надежду развенчивает.

Как российско-китайский конфликт чуть не перерос в Третью мировую

О ядерной угрозе прошлых лет со стороны СССР пишет и Daily Telegraph. „В 1969 году Советский Союз собирался нанести ядерный удар по Китаю и не сделал этого только потому, что Соединенные Штаты сказали Москве, что это повлечет за собой Третью мировую войну“, — утверждает в своих научных изысканиях китайский историк Лю Чэньшань.

Как указывает Daily Telegraph, Лю — автор ряда статей, описывающих, как Китай пять раз с 1949 года оказывался перед лицом ядерной угрозы. Самый серьезный эпизод пришелся на разгар приграничного конфликта с СССР 1969 года, когда с обеих сторон полегло более тысячи человек.

По словам Лю, тогда советские дипломаты предупредили Вашингтон о планах Москвы при помощи ядерного удара „убрать с лица земли китайскую угрозу и избавиться от этого современного авантюриста“ и попросили Америку оставаться нейтральной. Однако Вашингтон ответил своей угрозой в адрес Советского Союза и пообещал выпустить крылатые ракеты по 130 советским городам. Угроза сработала, и спор с КНР был улажен за столом переговоров.

В качестве подтверждения Лю Чэньшань приводит слова тогдашнего председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина, сказавшего 15 октября 1969 года Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу, что Вашингтон составил „подробный план“ ядерной войны против Советского Союза на случай, если тот нападет на Китай.

В тот же день, по данным китайского историка, нечто подобное доложил Брежневу и советский посол в Вашингтоне Анатолий Добрынин после консультаций с американскими дипломатами.

Как полагает Лю, Вашингтон рассматривал СССР как большую угрозу в сравнении с Китаем и потому, чтобы присмирить Советы, хотел укрепления КНР. По мнению же самой газеты, тот факт, что подобные материалы появились в рамках официальных публикаций в стране, где СМИ жестко контролируются, может говорить о том, что у автора имеется особый доступ к национальным архивам.

На чем наточили политические зубы члены нового кабинета

Газеты продолжают многостранично оценивать и описывать первые шаги нового коалиционного британского кабинета, а Financial Times по этому поводу помещает материал о том, что эпоха „специальных советников“ в Вестминстере достигла своего апогея с приходом туда Дэвида Кэмерона — первого премьер-министра в британской истории, который дошел до этой должности, карабкаясь по партийной лестнице именно в качестве специального советника.

Помимо него, еще восемь членов его кабинета „наточили свои политические зубки“, давая советы высокопоставленным политикам, указывает газета. FT заглядывает даже в будущее, полагая, что вероятнее всего, Кэмерона в свое время сменит другой „специальный советник“, если лейбористы смогут победить на следующих всеобщих выборах.

Почему? Да потому что пятеро основных кандидатов на лидерство в партии лейбористов после ухода Гордона Брауна — Дэвид Милибанд, Эд Милибанд, Энди Бернхэм, Эд Боллс и Джон Круддас — работали в этой должности у Тони Блэра. Даже новый вице-премьер коалиционного правительства, либеральный демократ Ник Клегг, — и тот провел несколько лет, давая советы Леону Бриттану, торгпреду в Евросоюзе.

Опасения по поводу того, что в Вестминстере стали заправлять одни политтехнологи, настолько возросли, что Дэвид Кэмерон уже пообещал установить лимит на число „специальных советников“. Тем не менее, согласно недавнему отчету, подготовленному бывшими акулами Уайтхолла, неуклонный рост числа таких советников „будет и дальше ослаблять процесс принятия решений и выработки политики“.

Однако есть и другое мнение, которого, в частности, придерживается эксперт по истории конституционных норм Питер Хеннесси, сказавший газете: „Я — за тех, кого набирают, потому что они разбираются в вещах, а не потому что они верят во что-то“.

Женой и матерью — на полную ставку

Ни одна газета не обошла вниманием новость о том, что супруга премьер-министра 39-летняя Саманта Кэмерон намерена с новым назначением мужа и рождением в сентябре еще одного ребенка уйти с работы.

„Саманта повесит на крючок свою работу по сумочкам, чтобы посвятить время семье“, — пишет Times, помещая фото желтой сумки под названием Nancy, рожденной в творческой мастерской компании Smythson, где Саманта является творческим директором.

Она проработала в этой фирме 14 лет (по данным Daily Telegraph — 16), и именно ей эксперты приписывают трансформацию этой малоизвестной компании, выпускавшей дорогие пишущие ручки и прочие канцелярские аксессуары для богатых, в модный брэнд, чье имя теперь на слуху у многих.

Кстати, точно такой же трюк пытался проделать ее муж с Консервативной партией, замечает вскользь Times.

Газета также напоминает, что Шери Блэр, во время премьерства ее супруга, активно продвигала свою адвокатскую карьеру, а Сара Браун, хоть и оставила свою пиаровскую компанию, все равно работала на благотворительную организацию.

Впрочем, Саманта Кэмерон уйдет с работы не до конца: она останется в Smythson на полставки в качестве творческого консультанта.

Тех, кто интересуется историей ее знакомства с нынешним премьер-министром, просвещает Daily Telegraph: Саманта, дочка баронета и выпускница Бристольского политехнического университета, была школьной подружкой младшей сестры Дэвида Кэмерона, через которую и познакомилась с последним.

Во время предвыборной кампании Саманта сопровождала мужа в его поездках по стране, однако на публике почти не выступала. В одном из журнальных интервью в тот период она призналась, что ей нравятся эти предвыборные разъезды, так как дают возможность больше времени проводить с мужем.

А в Smythson тем временем в соответствии с веянием времени последний писк этого сезона — нежно-желтые кожаные блокноты и прочие писчебумажные принадлежности, подтрунивает Times, намекая на основной цвет либерал-демократов, составивших правительственную коалицию с партией консерваторов, которую возглавляет муж Саманты…

Обзор подготовила Катерина Архарова,
Русская служба Би-би-си