Евросоюз не станет великой державой XXI века

Такой вот парадокс нашего времени: НАТО приступила к разработке новой стратегической концепции как раз в тот момент, когда значение трансатлантических связей снизилось до уровня 1930-х годов. Отчасти эта ситуация стала результатом успехов, достигнутых Европой. Если в XX веке она в основном находилась на авансцене истории и служила главным полем боя в ходе обеих мировых войн, то сейчас на континенте воцарился мир. Франко-германское соперничество сменилось интеграцией в рамках ЕС, где две эти страны играют роль главных «локомотивов». Европу во многом уже можно назвать «единой и свободной». И события в этом регионе уже не будут определять ход истории XXI века, пишет «The Financial Times» (Великобритания)

Но в то же время утрата Европой центральной роли отражает и «обратную сторону медали». «Европейский проект» забуксовал. У всех на виду сейчас проблемы Греции, вызванные как ее собственной расточительностью, так и слабостью руководства ЕС, позволявшего Афинам жить не по средствам и нарушать условия членства в зоне евро. Однако кризис усугубили и колебания Германии, а также вялая первоначальная реакция еэсовских институтов и стран-участниц. Одним из результатов сложившейся ситуации может стать крах европейской валюты.

Уже налицо признаки распространения кризиса на другие страны, тоже жившие не по средствам: они страдают от несбалансированности финансов, но мало что могут с этим поделать из-за внутриполитических соображений и членства в зоне евро. Принятое на этой неделе решение о создании стабилизационного фонда в 750 миллиардов евро позволит выиграть время, но не решит главной проблемы — превышения расходов над доходами. Экономическое оживление в Европе будет слабым — как в относительных, так и в абсолютных показателях. Сегодня по объему ВВП объединенная Европа стоит на первом месте в мире, немного опережая США, но это продлится недолго.

Кроме того, еще до начала нынешних экономических неурядиц объединенная Европа была ослаблена политическим кризисом. Она занята реформой еэсовских институтов, но провал Лиссабонского договора на референдумах в нескольких странах-участницах показывает, что идея единой Европы утрачивает популярность в глазах многих ее граждан. Как причиной, так и результатом этой утраты темпа стало посредственное руководство со стороны общеевропейских организаций.

За этой пассивностью кроется один печальный факт: европейцы так и не восприняли всей душой идею интеграции Континента — в основном из-за сохраняющегося влияния национализма. Если бы они всерьез стремились превратить Европу в единую великую державу, они обменяли бы два постоянных места в Совете безопасности ООН, зарезервированные за Британией и Францией, на одно еэсовское. Этого, однако, не произошло и не произойдет.

Торможение «европейского проекта» проявляется и в военной сфере. Большинство стран ЕС не желает расходовать на оборону даже 2% ВВП, да и ассигнуемые средства тратятся нерациональным образом. Структуру расходов определяют национальные и экономические соображения, в результате чего деньги раз за разом выделяются на неактуальные программы, а подлинные военные нужды недофинансируются. Одним словом, целое оказывается меньше, чем сумма его составляющих.

Наглядный пример в этом смысле — война в Афганистане. Европа вносит существенный вклад в усилия международной коалиции: страны ЕС направили в эту страну более 30000 солдат. Однако он отличается крайней неравномерностью; так, почти треть европейского контингента составляют британские солдаты. Кроме того, действия многих европейских военных сдерживаются «оговорками» их правительств, ограничивающими участие в боевых действиях, недостатком снаряжения и неопределенностью сроков пребывания европейских контингентов в Афганистане. Преобладающая сегодня в Европе политическая культура затрудняет ведение военных операций, сопряженных с возможными потерями. Министр обороны США характеризует это явление как «демилитаризацию Европы — ситуацию, когда у значительной части общества и политического класса выработалось неприятие военной силы и рисков, связанных с ее применением». Все это связывает НАТО по рукам и ногам, поскольку сегодня логичная функция альянса заключается в проведении экспедиционных операций в нестабильных регионах, а не содержании «постоянной армии» на стабильном Континенте.

Ситуация будет усугубляться также временными и демографическими факторами. Численность населения Европы стабилизировалась на уровне 500 миллионов человек; к тому же, оно быстро «стареет». К середине столетия процент европейцев в возрасте старше 65 лет должен удвоиться. Доля людей призывного возраста снизится; сократится и количество работающих, за счет которых финансируются пенсии и иные социальные льготы для престарелых.

Свою роль играет и общий ход истории. После окончания «холодной войны» связи между США и Европой, а также позиции НАТО не могли не ослабеть. Альянсы создаются и отличаются прочностью в периоды предсказуемости и всеобщего согласия относительно характера угроз и обязательств. Однако эпоха, наступившая после «холодной войны», и тем более после 11 сентября 2001 года, предсказуемостью не отличается.

Сочетание негативных структурных явлений в экономике, узости политических интересов и ограниченности военного потенциала лишь ускорит это расхождение между двумя берегами Атлантики. Ослабленная Европа будет играть меньшую роль на международной арене, к ее голосу будут меньше прислушиваться. НАТО перестанет служить для Вашингтона «партнером по умолчанию» при проведении внешнеполитических акций. Вместо этого США станут формировать «коалиции добровольцев» под конкретные цели. Время от времени эти объединения будут включать и европейские страны, но сотрудничать с НАТО и ЕС в целом Америка, скорее всего, будет лишь в редких случаях. Одним словом, шанс объединенной Европы стать одной из великих держав XXI века, похоже, упущен еще до того, как он представился.

Автор: Ричард Хаас — председатель Совета по международным отношениям, автор книги «Война по необходимости, война по собственному выбору: воспоминания о двух войнах в Ираке». Перевод «Голос России»