Русский народ в кратком изложении шансона

Откуда взялась в России вся эта странная публика в малиновых пиджаках в начале 90 — х годов? Откуда, как по мановению руки, появились мафии, крестные отцы, организованная преступность, которая стал подминать под себя и общество и государство? Скажут, что это обычный путь первоначального накопления капитала. Но ведь этот же путь прошли и другие страны бывшего соцлагеря, и чего-то там подобного размаха уголовщины не наблюдалось.

Я уточню, для появления блатного мира во всей его красе, для захвата экономических высот не потребовалось даже и разбега, все это появилось моментально. Вот сегодня накрылась медным тазом советская власть, а завтра парни в трениках уже давили на газ в БМВ и Мерседесах, назначали стрелки и делили наше добро.

Скажут, что в СССР очень многие прошли через зону. Это так. Но дело в том, что криминальные авторитеты никогда ни в одной стране мира ни при какой погоде не заказывают музыку, они занимают свою нишу, но не более того. Здесь же вся страна начала жить по понятиям, растопыривать пальцы веером и по фене ботать. На центральных каналах ТВ блатной парень трогательно исполнял песню, а в клипе самые натуральные бандитские рыла всаживали друг в друга свинец, и певец по ним голосил: «Братва, не стреляйте друг в друга».

По понятиям стали мгновенно жить и бывшие комсомольцы и бывшие партийцы, красные директора и профессора.

Господа, я не преувеличиваю! Я видел все это собственными глазами! И не я один, вся страна «наслаждалась» этим зрелищем. Конкретные пацаны вкусили и денег, и власти, удовольствий. С риском для жизни, конечно. Но в России всегда жили не робкие люди. И вот в итоге:

Давайте, Люся, потанцуем,

Поговорим о том, о сём.

Как часто, Люся, мы рискуем…

Эта песенка звучала везде и всюду, как гимн торжествующих пацанов, которые получили то, что даже в мечтах своих себе представить не могли урки всех времен и народов. Пусть масштабная власть их имела короткий век, но она была. Предприниматели, когда их обкладывали бандиты данью шли в милицию, а там им говорили, чтобы они решали свои проблемы сами. И они шли к другим бандитам.

Еще раз повторим наш вопрос — откуда в считанные месяцы подвсплыл уголовный айсберг? Ведь СССР — это страна победившего социализма, где человек человеку брат и товарищ. СССР — это страна, в которой семьдесят лет не было частной собственности, и с пороками жадности и потребительства боролись всем миром. СССР — это единственная страна, в которой как класс существовала интеллигенция, певшая: «возьмемся за руки друзья, чтобы не пропасть по одиночке».

И вот тебе и на: «Давайте, Люся, потанцуем».

Но все дело в том, что СССР помимо общества социализма, гуманизма и светлых идеалов коммунизма, был еще и обществом «блатных».

Когда ленинцы укрепились у власти, они столкнулись с диким падением нравов, что было естественно после гражданской войны. Они столкнулись с колоссальной уголовной преступностью. И надо признать, что при всех усилиях, направленных на искоренение преступности, справиться они с ней не могли.

Когда с помощью расстрелов где-то к 1925 году удалось сбить волну уголовщины, разгромить организованный бандитизм и защитить города от откровенного бандитского террора, оказалось, что массовую преступность плодили пролетарские окраины. Т.е. те, кто был формально властью в стране — пролетариат. Эти пролетарские окраины жили во многом по понятиям, и волна блатной романтики в этой среде не спадала вплоть до 70-х годов ХХ века.

Скажем, Э. Лимонов описывает пролетарский, но одновременно блатной и бандитский Харьков после войны, я моложе Э.а почти на 20 лет, но мой-то поселок тоже был блатным.

В двадцатых годах ленинцы нашли очень интересную формулу по отношению к уголовникам, они назвали их «социально близкими». Выходцы из дворян, буржуазии, зажиточных крестьян и мещане были для них социально далекими и подлежали дискриминации в правах, вплоть до того, что не имели возможность участвовать в выборах, а урки были им социально близки. Ленинцы верили, что, избавившись от пережитков прошлого, они перевоспитают этих заблудших ребят из городских низов.

Было и еще одно потрясающее решение. Ленинцы наладили контакт с лидерами уголовного мира. Сейчас об этом много уже написано, — например, как Дзержинский лично завербовал одесского уголовника-еврея, приговоренного к расстрелу за бандитизм. И как тот стал посредником между партией и уголовниками и умер в чине генерала НКВД уже в 50-е годы.

Вот такими как он и была создана каста «воров в законе».

Зачем все это делалось? Да все очень просто. Воры в законе следили за тем, чтобы уголовный мир не лез в политику, и за это уголовники всегда имели преимущества перед политическими. Уголовников следователи называли на «вы», их нельзя было бить и пытать. В лагерях уголовники составляли высшую касту.

Хитрые большевики, конечно, добились успехов. Главное для них — не было перетока из блатных в политические. Блатные не стали носителями антисоветской идеологии. И более того: часть блатных даже неплохо воевала во время войны против фашистов.

При этом блатной мир оставался, в общем-то, единственной разрешенной оппозиционной нишей в СССР. Только в этой нише человек мог спрятаться от комсомола, парткома, собраний, прочистки мозгов и прочего и прочего. Блатной был свободен в СССР от марксистко-ленинской идеологии. Он обязан был быть лояльным к строю, не лезть в политику, не сотрудничать с иностранными разведками, вот и все. Но в тоже время волен был морально разлагаться и жить по понятиям и на воле и на зоне.

Блатная среда выработала в СССР свою идеологию и понятия, и эта идеология и понятия усваивались самыми широкими массами. Причем, если где-то до конца сороковых и начала пятидесятых годов еще существовала прежняя национальная Россия, и люди, родившиеся до революции и помнившие ту Россию, жили в значительной мере прежними представлениями о добре и зле, то в эти годы произошел демографический перелом. В начале 50-х молодежь до 30 лет составила 70% населения.

Эти молодые люди не были уже приобщены к нормальной культуре, они были в полной мере советскими. И именно эта молодежь после войны с утроенной силой потянулась к уголовной культуре и понятиям, как альтернативе.

Конечно, сознательный выбор делали единицы. Всем остальным в силу очень низкой общей культуры общества, эти понятия были просто близки. Жители бараков породили особую социальную среду.

Но, между прочим, и крестьянская молодежь этого периода не очень отставала. Люди из блатного мира были «звездами» в своих селах и деревнях.

В селе, где жили мои родители в детстве, был очень популярен (в смысле известен) вор-рецидивист по кличке Мистер. Любопытно, что и я приезжая к бабушке, что-то слышал о нем краем уха, хотя он к этому времени был старым и уже сошел с ума. Когда он умер, то обнаружили, что он из подпола своего дома прорыл подземный ход к реке. Видно все время ждал, когда за ним придут, хотя уже приходить к нему было незачем, доживал он свой век мирно.

Блатная идеология родила очень простой принцип не участия в официальной жизни. Власть с ее примочками сама по себе, а мы сами по себе.

Уголовная идеология предполагала, что свои проблемы нужно решать самим, а не втягивать в это государство, что с государством сотрудничать нельзя, что нельзя закладывать своих.

Естественно, что жизнь воров и бандитов и жизнь большинства в СССР — это две разные жизни, но дворовые понятия поведения выстраивались не на основе официальной идеологии. Это только у писателя Гайдара Тимур имел команду, и он победил хулиганскую группировку Мишки Квакина. В реальной жизни были Квакины — это хулиганье и были обычные ребята, жившие по понятиям дворовой чести, но никаких Тимуров с командами не наблюдалось.

Я помню, как наш старый учитель биологии лет семидесяти, Сан Саныч, чей расцвет пришелся на сталинскую пору, сказал нам на уроке, что нельзя поступать исходя из ложного товарищества: «А если бы ты увидел, что твой товарищ пограничник пропустил шпиона, разве ты не рассказал бы об этом командиру?» — грозно спросил он. Я учился тогда в классе пятом, но тут же подумал про себя, что Саныч хитрит, что речь идет о разных вещах, одно дело граница, а другое дело стучать на своих одноклассников. Я уже был вооружен дворовыми представлениями о чести.

«Блатняк» мощно противостоял и официальной культуре. Ну не хватало народу прекрасных песен Дунаевского и Соловьева-Седого и прочих членов Союза композиторов. Я даже не про «сидели два сокола. Один был Ленин, другой — Сталин». Народу хотелось своих песен, и народ сочинял их, как умел. И написано этих песен в стиле блатной культуры было великое множество.

У нас часто весь блатной репертуар сводят к одесским песням. На самом деле был огромный пласт дореволюционных блатных песен. И они мгновенно затрагивали струны простых русских людей. И это было не случайно. В основе большинства этих песен лежала по-своему мощная драматургия, обычно трагическая судьба человека: «Придавили суки, придавили! Отобрали волюшку мою. Золотые кудри поседели. Я у края пропасти стою». Или песня: « Вез я девушку трактом почтовым…» Вот рядом с тобой прекрасная девушка, а тут казачий разъезд и девушку убивают. При большевиках эту песню умудрились переделать в песню о революционерке, которую убили казаки. На самом деле, в первоисточнике девушка была блатной и бежала с тогдашней зоны.

В этом же блатном ключе стали писать песни и о войне. Людям мало было официоза, там не было правды. А правды хотелось. И искалеченные люди, которые с гармонью пели на вокзалах и в поездах, со своими шрамами и ранами, иногда обгоревшие и слепые, иногда без ног, вполне вызывали доверие. И аппелировали эти песни — к народу: «Ах, милые русские люди! Родная моя сторона!» В этой песне герой вернулся домой, а жена его вышла замуж за бухгалтера и жулика. И герой спрашивает свою Клаву, как она смогла его «красавца, орла и героя, сменять на такое говно?»

Всю глубину любви к блатняку показывает колоссальный успех фильмов о блатных, и тех блатных песен или стилизованных под них, которые иногда звучали с экрана. Скажем, первый советский звуковой фильм «Путевка в жизнь» имел в основе противостояние двух персонажей блатного русского Жигана, которого играл обаятельный Жаров, и человека непонятной национальности Мустафы. Жиган-Жаров пользовался у народа бешеной популярностью. Тем более в фильме была показана «малина», пелись блатные песни.

Народ ответил своей частушкой на пропагандистскую начинку фильма: «Мустафа дорогу строил, а Жиган по ней ходил. Мустафа по ней поехал, а Жиган его убил».

Или через тридцать лет после «Путевки» вышел на экраны фильм «Республика ШКИД», где звучала старинная блатная песня «По приютам я с детства скитался…» И вся страна тут же запела эту песню, она была безумно популярна среди детей моего поколения, хотя мы к приютам уже отношения не имели.

Случайно написанная, стилизованная под блатняк, песня «Шаланды полные кефали» была любимой песней советских людей разных поколений на протяжении десятилетий, даже сегодня скачать шансон или блатную песню в исполнении Юрия Никулина «Постой паровоз, не стучите колеса…» проще простого

Это говорит о том, что в душах нескольких поколений советских людей блатная культура была своей, родной. Это закладывалось в детстве, а потом уже это было не истребить. Не зря, по-моему, Евтушенко, с ревностью написал о том, что поют блатную песню про «Мурку» и космонавты и профессора.

Вот вам и ответ на вопрос — откуда взялся этот блатной мир, который заполонил нашу жизнь после того, как официоз в лице марксизма-ленинизма канул в небытие. Изнанкой самого передового учения в мире было то, что народ был отторгнут от действительной культуры и воспитывался на суррогатах.

Большевиками был уничтожен тонкий пласт культурных людей, и на восстановление потребовалось столетие, да и то — неизвестно как дело дальше пойдет.

Во всяком случае, нет ничего удивительного в том, что наша элита стала блатной и начала жить по понятиям. Это в них изначально было заложено и в определенных обстоятельствах расцвело пышным цветом.

Только поделили они наше добро не по дворовым честным понятиям, когда сильный защищает слабого, а по понятиям лагерным: «умри ты первым…»

Теперь вам, господа, понятно, откуда взялся необычный успех на сегодняшний день такого явления, как «русский шансон?». Этот новоявленный блатняк, который пользуется спросом все у тех же русско-советских людей. Звучит во всех маршрутках.

Но что любопытно. Я для интереса послушал несколько дней сверхпопулярное (судя по обилию рекламы) радио «Шансон». Да — пошлость, да — избитость сюжетов и смешная поэзия. Однако только на этом радио иногда поют о судьбах простых русских людей.

Получается забавно и грустно. Власть с 1991 года живет по уголовной идеологии, в которой господствует право сильного. Официальные средства информации работают в жанре советского государственного патриотизма. Есть несколько ТВ каналов, целевой аудиторией является космополитическая молодежь и не только молодежь. Есть финансируемое государством «Эхо Москвы», целевой аудиторией которого являются взрослые космополиты, есть телеканал «Звезда», на котором господствует ностальгия по СССР. Но для русских людей нет практически ничего!

Включай радио «Шансон» и слушай про «Владимирский централ», а может быть, тебе споют и «Милые русские люди, родная моя сторона».

Я не хочу сказать, что на этом радио правят бал русские патриоты, но это профессионалы, знающие, при каких условиях их будут слушать простые русские.

Александр Самоваров, русский человек

Блатной СССР. Русский народ в кратком изложении. Окончание