Революция в Египте: все только начинается

Главный вопрос, который теперь занимает публику: как долго это все будет продолжаться в Египте. Воскресная договоренность о том, что власть и оппозиция создадут комитет по конституционной реформе, это и есть конец Мубарака или еще нет?

Караул у телевизоров устал. Что это за седьмой сезон доктора хаоса на каирских улицах разбитых фонарей? Не родись Мубараком, а родись с подарком. Хочется заглянуть в конец книжки и узнать: поженятся или разойдутся, а если поженятся, то вот с той чернявой или с той симпатичной беленькой? А конца-то и нет, листать не куда, книжка еще не дописана. Сидим, ждем, грызем подсолнух.

Даже руководство единственной сверхдержавы, которое, как многим кажется, словно молчаливый Тацит, тайно пишет книжку современной истории: кого захочет, запишет, кого захочет, вычеркнет, – не дает ответа на вопрос о финале. Партер, кресла, ложи, конференция по безопасности в Мюнхене, площадь Тахрир в Каире – всё кипит, а мировые лидеры ловко бьют ножкой ножку.

Обама в воскресенье сказал, что Мубарак должен немедленно уйти, Хиллари Клинтон – что должен немедленно начать переговоры с оппозицией, а спецпредставитель США по Ближнему Востоку Франк Вайзнер – что Мубарак никому ничего не должен, а напротив, мы все его должники, и потому пусть лучше он сам и проводит демократические реформы. И как тут Мубараку работать президентом? По телевизору Обама говорит одно, а дипломат Вайзнер, которого Обама послал в Каир разбираться, – другое. Кого любить? Кому же верить? «Викиликса» на них нет.

Революция в Тунисе показалась стремительной, потому что, как я писал недавно, мы заметили ее, когда она уже произошла. В действительности она длилась ровно месяц, с середины декабря до середины января. Египетской сегодня исполняется две недели. Но тунисская революция в любом случае очень быстрая: похожая на нынешние египетские события иранская революция длилась год: с февраля 1978 года по февраль 1979 г.

ОТТЯГИВАНИЕ КОНЦА

В Иране все началось, как в Тунисе и в Египте, с экономических требований. 9 января 1978 года (плохо шах Реза Пехлеви читал историю соседних стран) в религиозном городе Куме, где находится святыня Ирана и ислама – гробница Фатимы, дочери пророка Мухаммеда, и множество медресе, объявили о повышении тарифов на свет и воду, а до этого выросли цены на многое другое. Собралась толпа: «Нефть продаем иностранцам, а самим приходится втридорога платить за свет и отопление». В Египте тоже выросли цены на продукты: инфляция в 2008 году была 20%, в 2009-ом – 10 % (за 2010-й еще не посчитали, но не меньше, а в 2002-ом, к примеру, – 2%), и во время самых первых протестов лозунги были экономическими.

Шах не любил религиозный Кум и демонстрацию расстреляли – 50 убитых, 100 раненых. На сороковой день в память о расстрелянных «кумских мучениках» 16 февраля народ вышел в Тебризе, демонстрацию в Тебризе тоже расстреляли. В честь тебризских и кумских мучеников люди вышли в Тегеране, Мешхеде и всех крупных городах. Шах не сразу понял, что первыми расстрелами создал цепную реакцию поминальных протестов, которые продолжались год. А когда понял, стал искать способы примирения. Он вертелся ужом, сворачивался ежом и кружил сизым орлом под облакы.

Он трижды менял премьеров: партийного на гражданского из уважаемой религиозной семьи, гражданского на военного, военного на бывшего оппозиционера из Народного фронта. Шах то разрешал, то запрещал шествия, то вводил, то отменял цензуру, обещал наказать коррупционеров, распускал правящую партию и предавал трибуналу главу местной охранки. Все это похоже на манипуляции Мубарака с интернетом, мобильной связью (то потухнет, то погаснет), руководством правящей партии (ее исполком во главе с сыном Мубарака 5 февраля подал в отставку), назначением вице-президента, открытием-закрытием госучреждений, переговорами с оппозицией, армией, которая то не вмешивается, то не допустит.

Шаху помогло плохо. Теперь покойный шах лежит в каирской мечети Ар-Рифаи, куда перенесли его тоскующие кости. Там же тоскующие кости шахини Фарах.

НИ ШАГУ НАЗАД

После оранжевого Киева почти каждая оппозиция почти в любой не вполне демократической (а иногда даже в демократической) стране пытается имитировать начало «цветной революции». Отличить одно от другого просто – методом счета по головам: там либо миллионов плечи, друг к другу прижатые туго, либо нескольких сотен, прижатые слабо. В ноябре 2010 года в Египте прошли парламентские выборы. Оппозиция – исламская и демократическая – поучаствовала в первом туре, заявила, что на нее давят и обсчитывают, отказалась участвовать во втором и вышла на улицы. Немножко походила и, разогнанная, ушла.

Когда две недели назад, после Туниса, 25 января начались первые демонстрации в Каире, сперва могло показаться, что это та же самая оппозиция имитирует Тунис у себя дома, что на улицы вышли те, кто выходит всегда. Но буквально на следующий день стало ясно, что это народ.

Вот загадка истории, тайна веков: почему один и тот же народ сперва не пошел со своей оппозицией против правителя, а спустя два месяца пошел? Это ведь, кстати, показывает, что провал оппозиционных акций в сущности ничего не значит. Сегодня не вышел никто, а через три месяца – миллион. Правда у загадки есть и частичная разгадка. Одну из них смотри в моем рассказе про Тунис: оказалось, для свержения правителя бывает и не нужна какая-то оформленная и признанная оппозиция. А другая отыскивается уже в самом Египте.

В 2005 году Мубарак провел первые альтернативные президентские и первые относительно свободные парламентские выборы, разумеется, не отменяя военного положения и с использованием административного ресурса. Но все-таки. На президентских выборах зарегистрировали целых 10 кандидатов и либеральный адвокат Айман Нур даже официально получил целых 7,3%. До этого ведь не было никаких выборов с участием Мубарака: он как вице-президент сменил во главе страны убитого Садата, а потом его полномочия продлевали на всенародных референдумах. В конце того же 2005 года прошли первые относительно свободные парламентские выборы. На них правящая «Национал-демократическая партия» потеряла 73 места (было 417, стало 330), а запрещенные «Братья-мусульмане», которые шли как независимые кандидаты, получили 88 мест или почти 20% парламента и развернули бурную парламентскую деятельность, от которой в однопартийной египетской думе давно отвыкли.

Айман Нур и прочие оппозиционные кандидаты – люди в основном разумные и не надеялись на победу. Относительно свободные выборы они (и, как сейчас стало ясно, египетские избиратели) считали первым шагом к следующим, еще более свободным. А Мубарак повернул назад. Парламентские выборы 2010 года прошли намного хуже предыдущих. Мубарак обещал отменить к выборам чрезвычайное положение, но так и не отменил. Многим кандидатам запретили баллотироваться – в том числе тем, кто уже был депутатом действующего парламента от оппозиции. Не пустили иностранных наблюдателей. Некоторых кандидатов-сторонников «Братьев-мусульман» накануне выборов попросту арестовали. Надежда им перестала лгать детским лепетом своим. Египетский парламент вернулся в состояние стабильности: депутатов от правящей партии вновь стало 420, и появились 68 независимых, только на этот раз (учтя уроки прошлого) Мубарак провел на места независимых своих сторонников. «Братья-мусульмане» оказались представлены одним депутатом.

И вот урок властителям и судиям: опасно разворачивать назад уже начатый процесс либерализации. Это создает атмосферу неисполнившихся ожиданий – ту самую, которая возникла с ростом образованности и уровня жизни в Тунисе. А ведь эта атмосфера – воздух революций. Так скончался СССР, когда последнее горбачевское правительство, а потом ГКЧП попробовали сделать небольшую остановку в коммуне. Русской революции предшествовала не только война, но и сворачивание конституционного процесса, начатого в 1905 г. Иранская революция случилась через три года после того, как шах перешел к однопартийной системе.

ЗАСАДНЫЙ ПОЛК ВЕРБЛЮЖЬЕЙ КАВАЛЕРИИ

Кстати, о шахах. Египетская революция местами очень похожа на иранскую. Проще найти десять сходств, чем десять отличий. И вот два из них. На прошлой неделе армия не вмешивалась и не разгоняла демонстрантов, зато вдруг появились какие-то сторонники Мубарака с камнями, палками-копалками и засадным полком верблюжьей кавалерии. Причем неизвестно, где были первую неделю. Купали красного верблюда. В Иране разгонами протестующих сначала занималась полиция, но ее не хватило, потом армия, но стрельба по народу начала деморализовывать армию. В Иране, как и в Египте, лозунг «Солдаты, не стреляйте по своим братьям», кроме политического, имеет абсолютно прикладное значение: в многодетных иранских и египетских семьях на каждого солдата в армии приходится семеро родных братьев по лавкам в мирное время и столько же на площадях в революционное. Поэтому в разгар революционных событий в Иране появились палочники.

Старожилы и прочие участники и свидетели иранской революции припоминают, как отряды жуков-палочников нападали на группы демонстрантов – если те были не слишком многочисленные, – били стекла машинам и витрины магазинов, если на них был наклеен портрет Хомейни, заставляли одиноких подозрительных прохожих пропеть «Боже царя храни» и разворачивали прочую контрреволюционную деятельность. Позже, когда революционеры взяли штаб-квартиру «шахской охранки» – политической полиции САВАК, – выяснилось, что отряды палочников курировали ее служащие. Просто организовывали монархистов или нанимали отряды крестьян или городских люмпенов, да и сами участвовали в таких налетах с палками в партикулярном платье.

Я не хочу сказать, что у Мубарака нет сторонников, но когда я вижу кадры, на которых сторонникам Мубарака, одетым чуть лучше, чем выходной осенний костюм московского бомжа, отдают указания холеные, упитанные люди в штатском и темных очках, это напоминает мне иранские мемуары. 

И еще египетская революция похожа на иранскую тем, как Мубарак пытается найти баланс между репрессиями и уступками, чтобы удержаться или передать власть на своих условиях. Поиск тонкой грани между страхом и надеждой – авось с этой стороны испугаются, а с той успокоятся – может занять много времени. Не стоит воспринимать вчерашние договоренности как конец революции. Вчера власть и представители толпы и оппозиционеров договорились создать смешанную комиссию по конституционной реформе. Власти, которые в этот же день открыли отделения банков и включили в них банкоматы, поторопились представить это как конец беспорядков и начало возвращения к нормальной жизни. А уже вечером и исламская, и либеральная оппозиция заявили, что этого абсолютно недостаточно. В Иране тоже было много таких промежуточных концов революции и нормализаций.

Бычок качается и вздыхает на ходу. Точно так же целый год качался и вздыхал шах. А потом все кончилось, прямо как в школьном учебнике по истории партии – двоевластием и вооруженным восстанием. Но доска длинная, и по ней можно еще походить туда-сюда. Запасайтесь попкорном.

Текст: Александр Баунов