Зачем России авианосцы?

Хотя Россия находится, в некотором смысле на не менее сложном отрезке своей истории чем Украина, она, по крайней мере не утратила управляемости и вопреки не самым благоприятным условиям продолжает двигаться к избранной цели

Хотя Россия находится, в некотором смысле на не менее сложном отрезке своей истории чем Украина, она, по крайней мере не утратила управляемости и вопреки не самым благоприятным условиям продолжает двигаться к избранной цели, которой, в этом уже не приходится сомневаться, является возрождение России как могучей и влиятельной мировой державы.

На минувшей неделе была внесена некоторая ясность в вопрос о том, каким именно способом российское руководство намерено достичь намеченных рубежей. 

Та настойчивость, с которой российское военное и политическое руководство обсуждает тему форсированной модернизации вооруженных сил, поневоле наводит на размышления о причинах такого повышенного внимания к этим огнестрельным материям. С одной стороны – все вроде бы предельно понятно — Российское государство делает реалистичные выводы из сложной, чреватой военными угрозами международной обстановки, и принимает адекватные меры. И это действительно так. Будущее России отнюдь не бес проблемно, желающих поживиться ее несметными богатствами становится все больше, и усилия Кремля по укреплению военной мощи выглядят более чем оправданными.

Особенно после двадцатилетнего периода полного развала и деградации страны. Понятен и приоритет, который отдан развитию ракетно-ядерных сил стратегического назначения – такую огромную державу как Россия одними только пушками и танками, да еще при растущем дефиците живой силы, защитить в принципе невозможно. И если бы военные усилия российского руководства ограничивались строительством новых наземных МБР, атомных подводных ракетных крейсеров или тяжелых бомбардировщиков, то есть классического оружия стратегического сдерживания, то никаких особых вопросов вообще бы не возникало. Обычный, так сказать процесс реагирования военными средствами на ход мировых дел.

Но в реальности, есть в этом процессе некая странность. В очередной раз она проявилась в ходе недавнего визита Дмитрия Медведева на Северный флот. Вместо того, чтобы вести речь, что было бы совершенно логично, о приоритетных зада чах развития ракетно-ядерного потенциала, он вдруг заговорил о программе строительства авианосцев. На уровне президента страны это был первый случай упоминания о такой программе, раньше на эту тему неоднократно высказывалось командование ВМФ, но Медведев говорил об этом более конкретно, называя определенные сроки реализации этой идеи.

Итак –почему вдруг авианосцы? К ракетно-ядерному сдерживанию эти корабли имеют весьма отдаленное отношение. К тому же авианосная программа обещает съесть денег едва ли не больше, чем вся ядерная триада вместе взятая. И это при том, что строительство новых стратегических МБР «Тополь», критически необходимых для замены предельно изношенных старых ракет, идет катастрофически медленно. Подводные крейсеры, без которых Россия перестанет быть полноценной ядерной державой, тоже несут службу со времен СССР и близки к полному списанию на иголки. А единственный недавно поступивший в войска новый стратегический бомбардировщик Ту-160 на самом деле был построен еще в 80-е годы и использовался для заводских испытаний. Казалось бы – при таком аховом положении дел и острейшей необходимости их исправить – о каких авианосцах может идти речь? И тем не менее, именно об этой программе говорит сам президент, причем в первую очередь.

В чем здесь, так сказать, фишка? В том, что он в это время находился на авианесущем крейсере и требовалось сказать несколько подходящих к случаю слов? Чтож – возможно и это. Президент тоже человек и может позволить себе отвлечься на частности. Хотя конечно, для телезрителя, заставшего советские времена, когда в словах первых лиц государства ценилась прежде всего четкость приоритетов и точность акцентов, это несколько удивительно. Впрочем, чего еще ждать о нынешнего российского телевидения, которое в репортаже с того же авианосца умудрилось преподнести своего президента полным профаном.

Дмитрий Медведев с гордостью говорил о рекорде дальности полета, который установила российская баллистическая раке та «Синева» покрывшая расстояние свыше 11 тысяч километров. А репортеры умудрились порезать его слова так, что получилось будто ракета пролетела всего 11 километров, без всяких тысяч, а Медведев еще этим гордится! Не верите – послушайте сами.

Российский президент достаточно адекватный человек, обладающий должным самоконтролем, и он естественно не мог перепутать километры с мет -рами. И если бы даже перепутал, то грамотное телевидение, тем более официальное, обязано было эту оговорку вырезать из эфира. Но Медведев никакой ошибки похоже не допустил. Иначе бы ее заметили еще до эфира многие ответственные граждане и приняли бы адекватные меры. Скорее всего элементарно лоханулся какой-то беззвестный монтажер, клеивший президентский синхрон. Говорю об этом так уверенно, потому что как раз в том месте, где по логике речи Медведева должны были прозвучать слова о тысячах километров, находится так называемая видеоперебивка, которой перекрывается монтажная склейка. Таким образом, монтажер, которому что метры, что километры в общем то одинаково, просто вырезал лишние по его мнению слова и подал президента России полным неучем. 

Рассказываю об этом так подробно потому, что данный эпизод довольно типичен для современного телевидения с его клиповым мышлением, для которого важна только картинка, слова не играют никакой особой роли, а смысл этих слов в большинстве случаев остается неразрешимой загадкой. Но даже если российские телевизионщики в очередной раз все перепутали, и авианосная программа не является главным приоритетом российского военного строительства, то на практике это мало что меняет.

В любом случае развертывание большого авианесущего флота, о чем президенту все-таки дали сказать по телевизору достаточно внятно, чрезвычайно затратная вещь. Конечно, авианосец — оружие грозное, вид имеет внушительный и для демонстрации силы где-нибудь в мировом океане очень даже подходит. Державы, которые умеют строить такие чудо-корабли пользуются в мире большим уважением. Все это так, но подобная логика больше подходит тем государствам, у которых на должном уровне решаются основные военно-стратегические задачи. Россия, как уже было отмечено выше, к числу таковых пока не относится. 

Именно это заставляет думать, что у программы строительства российских авианосцев имеется какой-то другой, скрытый смысл, помимо сугубо военных соображений. 

И тут уместно вспомнить высказывание одного из строителей последнего советского, а ныне китайского авианосца «Варяг». Когда его спросили, что нужно сделать для того, чтобы достроить «Варяг» и сдать его флоту, он не задумываясь ответил – «Для этого надо восстановить Советский Союз». И действительно – в реализации авианосного проекта участвовала вся огромная страна, десятки конструкторских бюро и сотни заводов, с огромными трудовыми коллективами.

Сегодня у России осталось лишь бледная тень от некогда могучего научно-промышленного потенциала. Российская экономика за последние два десятка лет растеряла большую часть своего технологического наследия и превратилась в экономику обслуживая нефтяных и газовых труб. Российское руководство, еще во времена президентства Путина пришло к выводу, что дальнейшее движение в этом направлении, означает полную деградацию государственности, системный тупик, чреватый окончательной гибелью не только единой страны, но и вообще российской цивилизации. А поскольку такая перспектива современных российских лидеров уже не устраивает, ставка была сделана на восстановление технологического, инновационного потенциала России. 

Однако просто признать наличие системной угрозы и констатировать необходимость ее преодоления для выживания огромного государства явно недостаточно. Необходимо было определить характер конкретных контрмер, наметить основные приоритеты движения вперед, причем ввиду общей нехватки средств, выбрать наиболее перспективные варианты. Спектр возможностей, который открывался в этой сфере перед руководством России был далеко не безграничным. Например потребительская экономика как сфера приложения главных инновационных усилий государства исключалась в принципе, ввиду ее практически полной приватизации.

Да и какие особые технологические прорывы можно было ожидать на ниве производства бубликов или даже пылесосов. Кроме того, приоритетная закачка средств в так называемый рост благосостояния могла только подтолкнуть опасный для государства процесс всеобщей индивидуализации, обособления регионов и усиления центробежных тенденций. Бездумно брошенный в общество клич «Обогащайтесь!» с неизбежностью разорвал бы страну на куски по той простой причине, что Россия как единый экономический проект уже сегодня не работает и ее разные регионы уже сейчас ориентированы экономически на соседние государства. 

Одно время активно дебатировалось научно-технологическое направление. Мол, стоит только вложить кучу денег в отечественную науку, как она тут же начнет фонтанировать прорывными идеями и потянет за собой всю экономику. Но на практике эти радужные проекты оказались довольно тяжелыми на подъем. Те же например нанотехнологии, о которых столько было говорено, до сих пор никаких эпохальных прорывов не обеспечили. К тому же чистая наука на стадии эксперимента по определению не может быть национальной сверхзадачей ни объему ресурсов, ни по количеству занятых в ней людей.

Между тем, последнее соображение имеет критически важное значение для выживания России. Экономика сырьевой трубы, при условии ее дальнейшего доминирования сделает технологически ненужным девяносто процентов нынешнего российского населения. А это неизбежно приведет со временем к физическому исчезновению лишней части популяции. Между тем демографическая депрессия таких масштабов сама по себе убъет российское государство, посколько при населении в 20-30 миллионов человек нечего и думать об удержании под контролем таких огромных пространств. Иначе говоря будущий технологический локо мотив, призванный вытянуть Россию из сырьевого болота должен быть достаточно мощным для того, что-бы тащить на себе все нынешнее население Российской Федерации, а может быть даже и не ее одной.

Помимо колоссальной ресурсоемкости, как материальной так и человеческой, этот проект технологического прорыва огромного государства, не может не быть еще и мотивированным с точки зрения самых насущных потребностей страны и ее народа. Если бы этой мотивированности не требовалось, можно было бы все силы нации бросить, например, на освоение космоса и полет к Марсу и все бы закрутилось в бешеном темпе. Но нет, для того, чтобы что-то по настоящему закрутилось, сознанием абсолютной необходимости такого мегапроекта должна проникнуться вся нация. И в этом смысле количество возможных вариантов выбора цели ничтожно мало. Тем более таких, которые находятся в сфере ответственности современного российского государства. По большому счету, таким государственным мегапроектом может быть только оборона. А поскольку в современных мировых условиях, эта тема еще и достаточно вострее бована, то принципиальный выбор кремлевского руководства особых сомнений не вызывает. Определившись в главном, можно попытаться понять логику расстановки частных приоритетов. Что имен но в сфере перспективных оборонных задач может оказаться наиболее ресурсоемким и технологически перспективным?

Строительство обычных вооруженных сил? Но сегодня мало кто сомневается в том, что приоритет из танков и пушек россиянам делать – не стоит – слишком необъятная территория для того, что бы ее можно было эффективно прикрыть обычными силами. Тогда может быть ракетные войска стратегического назначения? Да конечно – это очень наукоемкий и технологически передовой вид вооружений. У него только один недостаток – его ресурсоемкость относительно невелика. Недаром ракетные войска еще в советские времена называли самым дешевым видом сил сдерживания. На их базе развернуть обще национальную научно-технологическую программу физически не получится. Есть в Москве Институт теплотехники, есть в городе Воткинске завод, где собирают ракеты, есть еще какое-то количество смежных производств –вот собственно и все, что нужно.

Ядерные подводные лодки также строятся на уже существующих предприятиях, которые вряд ли можно и нужно многократно укрупнять. Стратегическая авиация – и вовсе не самый главный вид ядерных сил и рассматривать его как возможную сферу большого научно-технологического прорыва тоже не приходи — тся. Вот и получается, что при кажущемся изобилии вариантов выбора направления для общенационального рывка, в действительности все они являются едва ли не тупиковыми.

И вот тут вдруг возникают авианосцы. Тема с военной точки зрения вроде бы не самая актуальная. Зато с технологической и ресурсной — очень многообещающая. Вообще судостроение – исторически одна из самых перспективных промышленных отраслей. Это понимал еще Петр Великий, начиная подъем России именно со строительства военного флота. Тем более что современное военное судостроение обречено находиться на острие самых новейших технологий – начиная от сферы создания новых конструкционных материалов и заканчивая компьютерными системами связи и управления. К тому же авианосцы будут строить не сами по себе. Речь идет по сути о создании с нуля мощных авианосных соединений в составе десятков самых современных боевых кораблей. Для строительства этой армады потребуется построить и реконструировать сотни заводов.

Создать заново массу КБ и проектных институтов, разработать тысячи новых технологий, заново обучить сотни тысяч специалистов, а если говорить в общем – дать работу мили онам россиян, которые в ином случае просто окажутся лишними. А может быть даже и всего этого окажется мало и потребуется, сделать то, что предлагал строитель авианосца «Варяг» — то есть восстановить некое подобие СССР. Кстати — нельзя исключать, что на определенном этапе процесса промышленной модернизации России, если он станет реальностью, одним из главных побудительных начал ее внешне политического динамизма будет именно технологическая целесообразность. Во всяком случае уже сегодня российские эксперты открыто говорят о том, что амбициозную авианосную программу России без Украины осуществить решительно невозможно. 

Таким образом, предлагаемая Дмитрием Медведевым национальная сверхзадача, равная по своим масштабам космическому или атомному проектам, имеет не только, а может быть даже не столько сугубо военное измерение, сколько экономическое, технологическое, научное и демографическое. Авианосец вполне может стать тем локомотивом истории, который вытащит Россию из трясины безвременья и придаст необходимое ускорение всем сторонам развития российского общества. Тем более, что такое применение общенациональной энергии вполне мотивировано с учетом глобальных военно-политических трендов. Как с точки зрения миллионов рядовых россиянин, которым нужно во что бы то ни стало перестать быть технологи — чески лишними, так и с точки зрения новой элиты России, для которой надежная оборона страны равнозначна безопасности их личных активов. 

Впрочем, военное значение будущего авианосного флота тоже вполне может оказаться куда более существенным, чем это представляется сегодня. Все то, что мы говорили выше о недостаточном соответствии авианосца коренным задачам ракетно-ядерного сдерживания, относится к авианосцам в традиционном понимании сущности этой боевой единицы. Но кто сказал, что россияне намерены ограничиться сложившейся традицией и тупо копировать американские плавучие аэродромы? Сегодня уже можно предположить, что перспективные российские авианосцы окажутся качественно иными кораблями, для которых наличие авиапарка будет отнюдь не главной характеристикой. Кстати генетическая преемственность на этот счет определенно существует.

Ведь Советский Союз никогда не строил чистые авианосцы. Наши авианесущие крейсеры, помимо авиации, несли и мощное ракетное вооружение. В свете современных достижений военной мысли эта советская схема может оказаться куда более плодотворной, чем традициионная американская. Не случайно в американском Пентагоне уже сегодня рассматривают проекты принципиально новых кораблей — ракетных платформ, на которых будет размещаться до 500 шахтных установок крылатых ракет. Такие корабли могут самым существенным образом изменить мировой военный баланс. Эти плавучие ракетодромы смогут занимать позиции в любой точке земного шара и оказывать решающее влияние на существующее в данном регионе соотношение сил.

Такая система оружия придаст стратегическим силам сдерживания невиданную ранее гибкость. Россиянам ничто не мешает строить свои будущие авианосцы именно как платформы для массового запуска крылатых ракет. В этом случае они сразу опередят и по сути обесценят технологически отсталые американские авианосцы, в сравнении с которыми новые российские корабли будут тем же самым, чем были дредноуты по сравнению с броненосцами начала прошлого века. Россия в этом случае приобретет новую, очень эффективную составляющую своих стратегических сил, а российская авианосная программа станет не только ключевым промышленно –технологическим общенациональным проектом, но еще и важнейшим элементом системы безопасности государства. Похоже, именно в этом и заключен глубинный смысл авианосных амбиций российского руководства, который не в состоянии полностью исказить даже не шибко грамотное российское телевидение.