G2 вместо «войны цивилизаций»

Не преуспев в противостоянии с исламским миром и отступая под напором меньшинств в своей же стране, идеологи американской политики планируют совершенно иную стратегию отношений с самой населенной страной мира.

Не преуспев в противостоянии с исламским миром и отступая под напором меньшинств в своей же стране, идеологи американской политики планируют совершенно иную стратегию отношений с самой населенной страной мира.

Главный вопрос XXI века

В самом конце 2008 года ушел из жизни Самуэль Хантингтон – творец одной из самых востребованных и скандальных концепций сегодняшней реальной политики – войны цивилизаций.

Теория Хантингтона впервые была сформулирована в журнальной статье в 1993 году, а три года спустя вышла в виде отдельной книги «Столкновение цивилизаций» (The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order). Это одна из немногих серьезных политологических книг, которая обрела статус настоящего бестселлера. Сама концепция, положенная в основу научной работы — на место «войны идеологий» приходит «война культур», — оказалась удобной, понятной и архи-востребованной.

Следует напомнить, что гипотеза Хантингтона стала предметом ажиотажного спроса после 11 сентября 2001 года. Именно в свете трагических событий в Нью-Йорке и Вашингтоне Хантингтон превратился в гранда политических прогнозов, а его книга была издана на 33-х языках мира. Война цивилизаций стала пониматься в первую очередь как «война» христианства и ислама. А особое внимание стало уделяться «линиям разлома» между христианским и мусульманским мирами.

Однако сегодня становится все очевиднее, что главный вопрос наступившего века — отнюдь не война цивилизаций. Главный вопрос касается непосредственно самих т.н. «западных ценностей». Достаточно ли они «крепки», чтобы выстоять под напором многообразных культур, искренне пытающихся их освоить?

Хотя большинство авторов, происходящих из стран традиционной западной демократии, продолжает отстаивать идею универсализма западных ценностей и путей построения справедливого и процветающего общества, новое пополнение мыслителей, вышедших из развивающихся стран, ставит под сомнение основы традиционных для Запада представлений.

Например, демократия: всегда ли она ведет к справедливому свободному обществу с равными правами для всех? Всегда ли она является технологией улучшения жизни?
События последних десятилетий ясно показали, что многие страны используют технологию демократии для утверждения националистических ценностей, а отнюдь не для построения общества с равным правами для всех, уважающего права меньшинств.

Мифы демократии

Блестящий анализ нелиберальной модели демократии провел один из бывших учеников Хантигтона, редактор международного отдела журнала Newsweek Фарид Закария. Его книга «Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами» посвящена исследованию вопроса – в каких случаях демократия оказывается дорогой к свободе и справедливости, а в каких — дорогой зла? Вывод, к которому приходит Закария, весьма неутешителен: «демократия попросту нежизнеспособна в условиях яростно отстаиваемых этнических интересов».

Анализируя распад Югославии и СССР, автор констатирует, что вполне демократические выборы приводили к оттеснению от участия в политике и принятии решений всех меньшинств этническим большинством вновь образовавшихся стран. Что уж говорить о демократии в Африке, где вполне демократическим путем к власти приходили этноцентрические группы, ставившие под вопрос не участие в политике, а само право на жизнь этнических меньшинств.

Фарид Закария развенчивает и популярный западный миф об Индии – «крупнейшей демократии мира», якобы, живом доказательстве универсальности западных ценностей. Отмечая, что первый индийский премьер-министр Джавахарлал Неру был по своей культурной и интеллектуальной сути, скорее, англичанином, чем индийцем (и даже сам себя называл «последним англичанином, правящим Индией»), Закария рисует печальную картину деградации политической жизни Индии по мере вступления в общественную жизнь широких народных масс и беднейшего населения. Эти слои населения мгновенно оказываются объектами манипуляций глашатаев этнической и религиозной чистоты. На сегодня, по мнению исследователя, Индия — это страна религиозной нетерпимости, повсеместной коррупции и неуважения к верховенству права.

В частности, автор описывает состав правительства одного из крупнейших индийских штатов – Уттар-Прадеш: «… в отношении министра по делам науки и технологий Хари Шанкара Тивари у полиции есть данные, что он подозревается в девяти убийствах, десяти покушениях на убийства, трех грабежах и трех похищениях. В отношении министра имплементации программ (что бы это ни значило) Рагхураджа Пратап Сингха проводилось расследование в связи с двумя убийствами, тремя покушениями на убийство, несколькими похищениями … »

А вот еще картинка жизни индийского политика из индийской же газеты «Аутлук»: «Двадцативосьмилетний вождь ездит на великолепных лошадях, держит слонов, носится по окрестностям с эскортом вооруженных охранников. По сведениям полиции, он убивает своих противников, совершает похищения ради выкупа, совершает грабежи».

Такого лица индийской демократии западные обозреватели обычно не хотят видеть. Демократия – это дорога к счастью – утверждают они, и в очередной раз пытаются демократизировать и наставить на путь истинный то Ирак, то Афганистан.

Между тем, становится все более очевидным, что либерально-демократический путь приводит если не в «рай», то хотя бы в «чистилище», исключительно при наличии определенного уровня развития и определенной культуры широких слоев населения. Только тогда эти широкие слои способны быть действенным противовесом эгоистическим интересам элит и обеспечивать развитие страны на общую пользу всего населения, а не узкой группы. Иначе демократия неизбежно превращается в способ узурпации власти горсткой неразборчивых в средствах олигархов.

Также и этническая толерантность, по-видимому, не есть то, что присуще человеку от природы. Общество, народ должны пройти существенный путь, добиться заметных успехов, быть достаточно уверенными в себе, чтобы обрести это качество.

Приходится признать, что путь к построению развитого общества, предложенный Тайванем, Сингапуром, Гонконгом, оказывается более приемлемым и успешным для стран, не обладающих такой общественной традицией как страны «старой Европы». Либеральная экономика и жесткий политический курс сделали Сингапур из всеазиатской помойки, переполненной нищими и бродягами, процветающим государством с чистейшими улицами и парками, доброжелательным и вполне состоятельным населением, чуждым этнических фобий. И ничего удивительного, что именно в сторону Сингапура смотрит Китай, проводя свою политику модернизации.

Огромное значение культуры народа для реального наполнения политического процесса подтверждается не только азиатскими, но и десятками примеров из других частей света. Однако речь идет не о «войне цивилизаций», а о признании того, что к «храму» могут вести разные дороги, и Запад тут не обладает монополией.

Диктат меньшинств?

Последняя книга Хантингтона «Кто мы?» (Who Are We? The Challenges to America’s National Identity, 2004) была посвящена сложному вопросу самоидентификации американского общества. Автор высказывал озабоченность растущим сепаратизмом этнических общин, отвоевывающих себе все больше и больше особых прав.

Вполне вероятно, что этот вопрос станет одним из центральных в повестке дня только что вступившего в должность президента США Барака Обамы. Тем временем американские культурологи и этнопсихологии беспрерывно спорят о границах, в которых общество не должно вмешиваться в частную жизнь разнообразных меньшинств.

Книга американского культуролога турецкого происхождения Сейлы Бенхабиб «Притязания культуры» полна примеров вопиющих приговоров американских судов, внявших голосу этнических общин и «уваживших» их культурные традиции. Среди этих примеров — молодая японка, мать двоих малолетних детей, которая утопила детей и пыталась утопиться сама, следуя японской традиции, позволяющей именно так реагировать на измену мужа. Или китайский мужчина, убивший жену за измену и отделавшийся очень мягким приговором в силу своих культурных особенностей.

Наконец, выходец из Юго-Восточной Азии, хмонг по национальности, похитивший сотрудницу университета и принудивший ее к сексуальному контакту. На суде мужчина объяснил, что женщина принадлежит к его этносу, а у хмонгов принят именно такой ритуал вступления в брак. Община поддержала своего члена сотнями писем, и он фактически ушел от наказания, несмотря на протесты женщины.

Бенхабиб с возмущением пишет, что уважение к правам меньшинств зачастую оборачивается неуважением к правам человека. При этом культурная традиция или культурный пережиток той или иной группы считается «священной коровой», которую не должна трогать машина правосудия. Судьи и присяжные боятся связываться с делами, завязанными на этнические особенности. И не получится ли, вопрошает автор книги, что по мере нарастания разнообразия этнических, религиозных, идеологических групп судить по общим законам скоро будет просто некого?

Таким образом, и здесь культура бросает жесткий вызов политике. Именно так, видимо, постепенно нащупываются рамки, в которых общество должно считаться с правами на самобытность, и одновременно определяются границы, в которых самобытность должна соглашаться на унификацию.

Бжезинский в ожидании G2

Что же до вызовов Западу в целом и Соединенным Штатам, как западной стране номер один, то к концу первого десятилетия XXI века становится все более очевидным, что главным вызовом будет не ислам, а Китай. И, похоже, обжегшись на политике «войны с исламом», американские идеологи планируют совершенно иную стратегию отношений с самой населенной страной мира.

… Неделю назад в Пекине торжественно отмечали 30-летие установления дипломатических отношений между США и КНР. В составе американской делегации присутствовал Збигнев Бжезинский – давний соратник Хантингтона, в свое время привлекший его к сотрудничеству с Белым домом. Автор «Великой шахматной доски» выступил с кардинальным предложением к Пекину о создании G-2, «Большой двойки», которая могла бы стать ведущим политическим институтом, следящим за порядком в мире. Действительно, объединению Китая и США на данном этапе не сможет противостоять ни один другой, даже гипотетический, альянс.

Насколько серьезно это предложение? Насколько интересно оно для Китая? Возможно ли подлинное сотрудничество двух обществ и систем с такими разными культурами? И, наконец, куда может повести мир подобная «большая двойка»? Не исключено, что нам еще предстоит узнать ответы на эти вопросы.