Москва — Константинополь. Царьградский марш перед украинской рапсодией

Дождаться информационных «войн», однако, работникам четвертой власти во время визита патриарха Кирилла в Стамбул так и не удалось. Взаимные заверения в братской любви, намерение хранить общее прошлое и сообща строить общее будущее

Удовлетворение и умиротворение — преимущественно такие эмоции можно было наблюдать на лицах членов делегации Русской православной церкви, сопровождавших патриарха Кирилла в ходе его первого официального заграничного визита в пределы Константинопольской церкви. Эмоциональный фон, конечно, необычный для данного вектора внешней политики Московского патриархата был, однако, подкреплен первыми же публичными обращениями друг ко другу первых лиц. Предстоятель Русской церкви выразил надежду, что его визит в Константинополь приведет к обновлению «братских во Христе отношений» между двумя патриархатами, а Варфоломей I в ответном слове оделил собрата сладкими, как восточный десерт, комплиментами, назвав патриарха Кирилла «ярким светильником на великом подсвечнике святой Русской кафедры», и протянул ему свою «правую руку искренней и непритворной любви». Именно в таком стиле, как было намечено в Стамбуле, должна писаться новая страница московско-царьградского диалога, начиная с июля 2009 года.

Журналисты пребывали в удивлении. Охочая до острых оборотов и политических дебатов пресса заведомо была настроена на легкий конфликтный манер. Ведь, казалось бы, мы должны были оказаться в атмосфере легкой формальной враждебности и недружелюбия. Константинопольский патриархат уже успел превратиться в восприятии российских медиа в средоточие перманентных нервных импульсов и встрясок в системе межправославных отношений. СМИ с обеих сторон, заведенные информационным фоном собственной среды, ждали с противоположного берега неизбежных провокаций. Российские журналисты готовились услышать тезисы про первенство Константинополя на общеправославном поле, турецкие и греческие коллеги, собравшиеся в Тронном зале Константинопольской патриархии, напротив, ждали от московского гостя демонстрации «канонической самостийности». «А говорил ли ваш патриарх, что он не признает первенство Константинопольской церкви потому, что русских православных — много миллионов, а паства Константинополя совсем не так велика?» — с этим вопросом меня настигали практически все иностранные корреспонденты, собравшиеся в этот день на Фанаре и жаждавшие узнать перевод первого публичного выступления патриарха Кирилла.

Дождаться информационных «войн», однако, работникам четвертой власти во время визита патриарха Кирилла в Стамбул так и не удалось. Взаимные заверения в братской любви, намерение хранить общее прошлое и сообща строить общее будущее как ответ на вызов секулярной эпохи – таким оказалось главное идейное резюме совместных бесед двух патриархов, вынесенное в публичную сферу. Озадачивающее резюме: про конфликт писать стало уже легко и привычно, в отличие от миротворчества.

Отмеченная зарубежными коллегами «приходская» статистика двух Церквей при всем желании неоспорима. На Фанаре простому паломнику из «братской поместной» невозможно купить иконы или иные святыни, привычных церковных лавочек при Георгиевском патриаршем соборе нет. Разве что у веселых турецких торговцев в ближайшем переулке: лик Спаса – на брелоках для ключей, образ Богородицы – на расшитых кошельках. Иконы и святыни продавать фанариотам особо не для кого – из полуторатысячной греческой общины Турции на богослужения в собор Святого Георгия собирается совсем немного людей, бархатные стулья в центре храма часто пустуют. От силы человек двести собралось на воскресную литургию, совместно совершенную двумя патриархами (про масштабы патриарших богослужений в храме Христа Спасителя и вспоминать было неудобно). Вместо нательных крестиков у верующих сегодня на шеях висят цифровые фотоаппараты. Греческое присутствие в суете стамбульских улиц незаметно совсем, вселенское величие сжато до границ маленького квартала, подмываемого водами Золотого Рога. Про былую константинопольскую пассионарность напоминают только бесконечные, на километры тянущиеся крепостные стены исчезнувшей империи и бывшие Святые София с Ириной.

Тем не менее в Турции в настоящий момент находятся миллионы православных – русских, румын, болгар и сербов, украинцев и молдаван. Персональную благодарность патриарху Кириллу за его визит в Турцию могут адресовать, в частности, те минимум два миллиона россиян, часть его паствы, которая, согласно статистике, отдыхает здесь ежегодно. Равно как и те, кто проживает в Турции постоянно. «Пляжный» туризм как важное стратегическое направление российско-турецких связей будет дополнен туризмом религиозным, паломничеством к христианским святыням – получить принципиальное согласие на развитие этого направления предстоятелю Русской церкви удалось в ходе бесед с руководством правительства Турции. И это – вполне отчетливый жест поддержки интересов Константинопольской церкви, реальная «правая рука» Москвы, протянутая братской поместной Церкви как выражение готовности помогать в решении проблем и подкреплять евхаристическое общение практическим сотрудничеством. Русская церковь очертила ряд направлений, в которых она готова быть полезной хозяевам, — это и организация приходской жизни, и окормление соотечественников, и реставрация общехристианских святынь, и даже соучастие в диалоге с турецким исламом. Предложены темы для заполнения нового «белого листа» в двустороннем диалоге – и следующая реплика должна быть за Константинополем.

Украинская тема в конце июля станет прекрасным тест-драйвом для нового формата общения Русской и Константинопольской церквей. Фанар, имеющий собственное представление об оптимальной модели украинского православия и осведомленный о соответствующей позиции Москвы, наверняка должен будет реагировать на посещение патриархом Кириллом православных епархий Украины и события, которые будут этому сопутствовать. По этой реакции и будет понятна реальная интонация, с которой византийская сторона в перспективе желает вести диалог с Московским патриархатом.

Кульминационным же моментом пребывания патриарха Кирилла в Турции стал, пожалуй, короткий эпизод, вышедший за рамки официального протокола. Вечером первого дня русскую делегацию привели в Святую Софию, мощнейший некогда храм всего христианского мира в окружении минаретов и музейных табличек, напоминающих о его нынешнем религиозном нейтралитете. Хору московского Сретенского монастыря было велено молчать и не издавать внутри Софии звуки, хоть мало-мальски напоминающие православное молитвенное делание. Светская десятиминутная экскурсия почти бегом по гигантскому собору – и все. Однако соборная молитва Русской церкви в Софийском соборе в тот вечер все же прозвучала, при этом самым толерантным для турецкого законодательства образом – безмолвно. Дойдя до горнего места, патриарх Московский остановил рассказ директора музея: «Это место является для всех нас очень важным. Давайте минуту помолчим». И все, имевшие и имеющие уши, эту минуту тишины услышали.

Сретенский хор, впрочем, компенсировал запрет на песнопения в Святой Софии и на Фанаре (за патриаршей литургией в воскресенье греки предпочли петь сами) концертом в церкви, пусть даже и бывшей, Святой Ирины и богослужением в новоосвященном Константино-Еленинском храме при российском консульстве в Бююк-Дере под Стамбулом. А также мощным многолетием, которое поздним субботним вечером вдруг сотрясло холл отеля «Ritz». Громогласный православный хор поверг в ступор турецких метрдотелей, всполошил группку тайских туристов, а нас убедил в мысли, что на берегу Босфора русское пение звучит сегодня более чем гармонично.


Елена ЖОСУЛ,
обозреватель «Интерфакс-Религия»
Фото Сергея Власова