Путин признал в Абхазии Советскую Россию

Вчера российский премьер Владимир Путин прилетел в столицу Абхазии Сухуми, где на встрече с абхазской оппозицией поддержал действующего президента на будущих президентских выборах, а позже заявил, что Абхазия и не нуждается ни в чьем признании, кроме росс

Вчера российский премьер Владимир Путин прилетел в столицу Абхазии Сухуми, где на встрече с абхазской оппозицией поддержал действующего президента на будущих президентских выборах, а позже заявил, что Абхазия и не нуждается ни в чьем признании, кроме российского. Премьер призвал российских бизнесменов инвестировать в Абхазию. При этом вчера, отмечает специальный корреспондент «Ъ» АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ, в Гагре взорвалась бомба, приуроченная к визиту российского премьера. А уже вечером на набережной Сухуми прогремел еще один взрыв.

В городе Сухуми я обратил внимание только на две очевидные новостройки: блистают свежей краской фитнес-центр и городской роддом. Роддом сдали неделю назад, фитнес-центр, по-моему, вчера. Они нужны, конечно, друг другу, и лично у меня даже нет особых вопросов, почему весь остальной город стоит, можно сказать, в руинах, и только роддом с фитнес-центром восстали из пепла через пятнадцать лет после того, как Абхазия обрела независимость.

В центре города — памятник погибшим в войне с Грузией 1992-1993 годов. Здесь за два часа до приезда премьера собрались матери погибших в этой войне.

 — У вас сейчас спокойно? — спросил я их.

Они сидели на скамеечке в парке, в черном, с цветами.

 — Полностью спокойно, — сказала мне одна из них Фируза Гапба. — В этом году столько отдыхающих!..

 — А взрыв был, говорят, в Сухуми несколько дней назад…  — сказал я.

 — Да это обычный теракт!.. — махнула рукой другая женщина.

 — Ну и что, если маленький взрывчик был?.. Не надо большие выводы делать, — сказала Фируза Гапба.

 — А я еще в советское время в Киеве была, так там тоже взрывчик был, — припомнила еще одна женщина. — Главное — партизанских отрядов уже несколько лет нет. Они были, в Гальском районе, некоторые грузины пытались через мост перейти к нам, некоторые вброд… Мало кто перешел.

Они рассказали, что граница в целом на замке.

 — На пропускном пункте на Псоу все огромные очереди видели, — сказал я. — И туда, и обратно.

 — Да если все грузины будут в Россию как хотят заходить… Режим нужен, — сказала Фируза Гапба. — Это Ельцин еще границу закрыл. Потом не пропускали никого, кому 60 лет не исполнилось… Сейчас по паспорту можно пересечь. Ну а представляете, если открыть границу?! Дельцы из наркодиспансеров как пойдут!.. Мы это знаем…

 — Может, просто надо лучше организовать эту систему? — предположил я. — Еще один мост построить. Другие пропускные пункты открыть?

 — Да строят! — закричали женщины. — Как раз мост! Ну, конечно, плохо! Особенно когда цитрусовые пойдут, такое начнется!

 — А в этом году хороший урожай? — поинтересовался я.

-Очень! — хором откликнулись они. — Ну, правда, фрукты не уродились, мандарины тоже… Холода ударили… Деревья зацвели, а потом замерзли… Зато инжир будет! Фейхоа будет! Приезжайте!

 — Говорят, на таможне у вас бывают сложности?

 — Это у тех, кто подороже продать хочет, сложности есть! — возмутилась Фируза Гапба. — А я две тонны мандаринов в прошлом году собрала у себя в саду и сдала их челнокам. И никаких сложностей. А у них тоже нет сложностей на таможне…

У каждой из этих женщин погибли дети в той войне. Они сами на первый взгляд легко переходят с темы мандаринов и фитнес-клуба на эту. И даже, кажется, с облегчением — потому что она единственная, о чем они постоянно думают.

 — У меня младший погиб, — сказала Аза Агума. — Он сидел в позиции под Сухумом, приходил домой иногда и говорил: «Мама, я в этой позиции (в окопе. — А. К.) не помещаюсь, я высокий … » Ну не помещаешься — домой тогда иди! Не пошел. И его снайпер снял. А старший — уже при штурме Сухума.

 — А ведь она тоже воевала, — сказали мне женщины. — Месяца три на войне была.

 — А наши дети вместе погибли, вчетвером, — сказала Заира Корсантия. — Они попали в окружение 24 августа. Их пытали, потом расстреляли, потом связали всех вместе, и их танк таскал, пока мясо от костей не отделилось. Потом все, что осталось от них, в металлический бак сбросили и хлоркой залили. Почти ничего на четверых не осталось. Все здесь покоятся, в братской могиле…

Год назад, когда началась война в Цхинвали, в Абхазии полностью освободили Кодорское ущелье — без выстрелов. Грузия не могла воевать на два фронта. Она, как выяснилось, не могла воевать и на один.

Женщины сидели на лавочке возле памятника, гордились этой победой, как и урожаем фейхоа. Они гордились своей маленькой, но гордой республикой, которая дожила до того дня, когда сюда приехал Владимир Путин. Они стояли, обмахивались голубыми веерами в ожидании российского премьера, говорили между собой о том, что надо было взять внуков и внучек, да кто ж знал… Но война в эти мгновения как будто вернулась к ним, они ее чувствовали каждой клеткой мозга и тела, и они плакали, не глядя на надгробные плиты с тысячами фамилий погибших абхазов — как будто знали все наизусть.

Владимир Путин возложил венок к памятнику, поздоровался с каждой из женщин, они старались дотронуться до него, повторяли «ангела-хранителя… », благодарили за то, что сделала для них Россия…

Я потом, когда он отошел, спросил их:

 — Короткая встреча была, да?

 — Не-е-е-т! — сказала одна. — Очень длинная… Он еще договор с Абхазией должен подписывать. Ему идти надо.

В здании администрации президента Абхазии я увидел членов российской делегации: министров Игоря Левитина, Игоря Щеголева, Виктора Басаргина, руководителя пограничной службы Владимира Проничева, главу «Роснефти» Сергея Богданчикова…

Игорь Левитин рассказал, что его ведомство готово вернуть к жизни сухумский аэропорт:

 — Цена вопроса — две-три десятых миллиарда рублей. Не такие уж большие деньги для такого проекта. Но главное: абхазы должны с нуля написать Воздушный кодекс, оформить большое количество документов в международных организациях…

 — Которые их не признают, как и все страны, кроме России и Никарагуа, — сказал я.

 — Ну, почему не признают, — согласился Игорь Левитин. — Вот здесь, например, находится президент Федерации настольного тенниса Абхазии… (Игорь Левитин — президент Федерации настольного тенниса России. — А. К.).

 — А у них ракетки-то есть?

 — А это, — подчеркнул Игорь Левитин, — вопрос к министру финансов Абхазии… Так вот, сейчас мы помогаем пробивать решение об участии Абхазии в чемпионате Европы по настольному теннису. И думаю, решим вопрос…

Таким образом, Игорь Левитин, похоже, решил взвалить на свои плечи вопрос о международном признании Абхазии: понял просто, что, кроме него, никто этого не сделает…

В это время Владимир Путин подъезжал к роддому. За двадцать минут до его приезда здесь разворачивались драматические события.

 — Почему лифт не работает?! — кричал главный анестезиолог Сергей Верхушкин, единственный мужчина среди медперсонала роддома.

 — Отключили в целях безопасности…  — шептали ему.

 — Какой безопасности?! У меня роженица, ей кесарево делать наверху! Она уже спит! Я сказал: включить лифт!

И лифт включили.

Сотрудники ФСО действовали в этот момент, может, и не по инструкции, но по совести. Через двадцать минут на первый этаж подошла акушерка:

 — Два мальчика, близнецы! Какое счастье!

Главврач Лиана Ачба была в полном восторге:

 — Да, близнецы! Владимир и Дмитрий! Во всяком случае мы так хотим!

В это утро Саида Аичба уже родила мальчика, которого решила назвать Владимиром.

 — Почему Владимиром? — поинтересовались у нее за четверть часа до приезда премьера.

 — Ну как…  — удивленно и расслабленно посмотрела она. — Конечно, Владимир.

 — В честь кого все-таки?

От нее требовали полной определенности. Девушка замялась. Она все-таки была слишком расслаблена после родов и, казалось, пыталась собраться с мыслями. И кажется, ей это удалось.

 — В честь кого? — переспросила она. — Конечно, в честь Владимира Владимировича Пушкина!.. — и Саида Аичба удовлетворенно откинулась на подушку. Действительно, ей надо было отдыхать.

В это время в роддом наконец приехал Владимир Путин. Едва ли не первое, что сказала главврач, когда увидела его:

 — А где у нас тут новорожденные?! А ну-ка покажите их Владимиру Владимировичу! Где у нас близнецы?!!

Она как будто звала их. Но они, мальчики ростом по 51 сантиметру и весом в 3150 и 3180 граммов, крепко спали после самых ярких событий в их жизнях.

 — Да не стоит…  — сказал премьер, увидев палату с новорожденными. У него не было даже повязки на рту. И он, видимо, помнил об этом.

 — Да ничего-ничего! Не смотрите, что они так выглядят! — воскликнула главврач. — Они просто в смазке, Владимир Владимирович! Их сейчас обработают…

Премьер попятился. Главврач наступала:

 — Посмотрите на двух последних… посмотрите на близнецов! Привезли двадцать минут назад! Владимир и Дмитрий!

Владимиру Путину все-таки удалось освободиться, и он, отходя от палаты, пробормотал:

 — Пускай все-таки родители решают…

Тут главврач увидела, что рядом с премьером идет президент Абхазии Сергей Багапш.

 — А следующий Сергеем будет! — пообещала она ему.

При этом главврач уже пыталась затолкнуть премьера в следующее отделение:

 — А вот здесь у нас, Владимир Владимирович, женщины только что родили! Некоторые спят еще! Входите же!

Премьер остановился на пороге.

 — Ну выразите ему свою радость! — крикнула главврач женщинам.

 — Нам все нравится…  — нестройным хором и как-то жалобно ответили те, которые не спали.

В этот день в роддоме Сухуми родились пять абхазов, двое русских, один цыган, одна гречанка и один грузин.

У матери грузина никто не спрашивал, назовет ли она своего сына Владимиром. Главное — чтобы Мишей не назвала.

В здании администрации президента Абхазии у Владимира Путина было еще несколько встреч. После межправительственного совещания, когда был подписан договор о социально-экономическом сотрудничестве между Россией и Абхазией, Владимир Путин неожиданно встретился с абхазской оппозицией.

Перед этой встречей абхазские организаторы мероприятия несколько раз пересаживали лидеров оппозиции с места на место — очевидно, в соответствии с их быстро меняющейся ролью в политическом процессе Абхазии — и в конце концов попросили всех сесть «поцентрее» (лидеры оппозиции поняли это, кажется, по-своему).

Владимир Путин сказал, что в «Абхазии надвигаются серьезные внутриполитические события (президентские выборы. — А. К.) », и добавил, что, «поддерживая народ Абхазии, Россия не позволит себе вмешиваться во внутриполитические дела Абхазии (этого и не нужно: в Абхазии и так во всем ориентируются на политическое руководство России. — А. К.) ».

 — Мы строим практическую работу с действующим руководством Абхазии, — добавил премьер, и в целом стало понятно, кого поддержит народ Абхазии на этих выборах, учитывая, что Россия не позволит себе вмешаться в этот процесс.

На упреки в том, что у нынешнего руководства Абхазии нет четкой экономической стратегии, Владимир Путин достаточно резко возразил, что такая стратегия есть и разработана по крайней мере до 2012 года, к тому же с учетом финансовой помощи из России (больше десяти миллиардов рублей).

Он опять, таким образом, однозначно поддержал действующего президента Абхазии. Лидер Социал-демократической партии Геннадий Алания взволнованно сказал:

 — Мы России не должны предлагать себя как раба! Мы должны быть друзьями! А у вас отношение к Абхазии как к вечно просящей!.. А ведь это наш последний шанс обрести подлинную независимость, у нас нет другого друга…

 — Есть еще один, — рассмеялся Владимир Путин, — Никарагуа! Только он очень далеко!

Депутат национального собрания Даур Аршба предложил не менять закон о гражданстве Абхазии (такой проект есть), потому что с учетом возможных изменений абхазское гражданство могут получить все жители Гальского района.

Бывший вице-премьер Абхазии Владимир Зантария горячо поддержал его:

 — Мы не должны говорить о гражданстве для Гальского района, потому что мы не до конца контролируем и там до сих пор скрываются бандформирования!

 — Сейчас границу закроем, и все, — меланхолично заметил Владимир Путин.

Он сказал, что у него есть позиция по поводу и Гальского района, и беженцев, но озвучивать ее он не станет, — чтобы, видимо, ненароком не вмешаться в сложнейший внутриполитический процесс.

Потом он увиделся со старейшинами. Эта встреча происходила в небольшом кабинете с большим количеством телефонов на рабочем столе. На этом же столе был размещен поднос с двумя бездонными кубками и десятком стопок. Поскольку кубков было два, следовало предположить, что они предназначаются первым лицам, то есть Владимиру Путину и Сергею Багапшу. А стопки, похоже, были готовы использовать по назначению старейшины Абхазии, люди хоть и пожилые, но по всем внешним признакам крайне бодрые.

 — Совету старейшин необходимо заявить, — сказал один из них в начале встречи, — что ни США, ни члены НАТО не могут быть гарантом стабильности на Кавказе, в Абхазии, а только Российское государство может быть гарантом! Совету старейшин Абхазии надо считать эту задачу для себя самой главной!

Речь шла о больном для Абхазии вопросе — пускать или не пускать иностранных наблюдателей и миротворцев на территорию Абхазии на постоянной основе.

Старейшины дали понять, что готовы сделать, со своей стороны, все от них зависящее, чтобы этого не случилось никогда и ни при каких обстоятельствах. Они готовы признавать только миротворцев из России.

 — И вы, Владимир Владимирович, признаны всем миром…  — говорил один из них премьеру, и так и хотелось добавить: «в отличие от Абхазии».

Владимир Путин на пресс-конференции отдавал должное героизму жителей Абхазии в войне 1992-1993 годов.

 — Отголоски этой войны мы видим даже сегодня, — добавил он. Последние события в Гагре подтверждают это. (Сразу после пресс-конференции стало известно, что в Гагре вчера днем взорвалось безоболочное устройство, погиб один человек и ранены трое. Без сомнения, взрыв был приурочен к приезду в Сухуми российского премьера — и, возможно, к проезду через Гагру членов российской делегации и журналистов… Но и этот маленький взрывчик не мог помешать успешному ходу визита российского премьера Владимира Путина в суверенную Абхазию.)

Кроме того, Владимир Путин на пресс-конференции попросил не задавать ему сложных вопросов:

 — А то мы так начали встречу со старейшинами… Я чувствую, что к концу буду выглядеть как собиратель тостов в известном фильме.

Очевидно, что лежащие на столе кубки и стопки выстрелили стразу после того, как журналисты вышли из кабинета. («Можно помедленнее, — говорил Шурик в „Кавказской пленнице“. — „А кто это?“ — „А, наверно, прэсса“… »)

Если Владимир Путин и правда думал, что может закончить этот день как известный собиратель тостов, то ему и в самом деле следовало тревожиться: на Шурика, как известно, в конце трудного дня надели смирительную рубашку и поместили в соответствующее учреждение.

Сергея Багапша и Владимира Путина на пресс-конференции спросили, стоит ли инвесторам покупать в Абхазии или лучше подождать.

Журналисты играли с ними в поддавки. Сергей Багапш и Владимир Путин с удовольствием поддержали эту игру.

 — Мы, когда признавали Абхазию, и не рассчитывали на чье-то другое признание, — заявил российский премьер. — Давайте вспомним историю. Помните, как признавали Советскую Россию?.. А если сказать по-честному, Абхазии не нужно никакое другое признание, кроме российского. А те инвесторы, которые придут позже, те иностранные инвесторы, чьи страны не признали Абхазию, просто будут покупать дороже… А что касается наблюдателей, я деталей не отслеживал, но с Сергеем Васильевичем (Багапшем. — А. К.) мы много говорили об этом сегодня. Мы ведь не против того, чтобы здесь присутствовали наблюдатели  — из ООН, ОБСЕ… Места здесь всем хватит. Красиво, море… Но надо для этого, чтобы они имели дело при решении этого вопроса с Абхазией…

Сергей Багапш добавил:

 — Конечно, мы «за» — с учетом того, что они действительно будут вести переговоры об этом с нами и будут руководствоваться тем, что находятся на территории суверенной Абхазии.

То есть в ближайшее время никаких иностранных наблюдателей в Абхазии не будет. Да и в отдаленной перспективе тоже.