Как британский следователь-джентльмен ловил советских шпионов

Если такой человек позвонит в вашу дверь, вы с радостью пригласите его войти. Он осведомится о вашем здоровье и здоровье вашей супруги и даже о том, как в этом году уродилась фасоль. От чашки чая он тоже не откажется — и, пока вы ставите чайник, с удовольствием погладит вашу собаку. В компании Джима Скардона его доброжелательность окутывает вас, как теплый плед, пишет «The Daily Mail» (Великобритания).

Правда он не станет рассказывать вам, что комната, где вы ведете приятную беседу, прослушивается, а вашу почту перлюстрируют. И уж конечно вы не услышите от него, что за каждым вашим шагом следят, а его визит — начало вашего пути в тюремную камеру.

Не удивляйтесь: ведь после войны в нашей стране свили гнездо опаснейшие советские разведчики и их агенты — предатели-британцы, а джентльмен Джим Скардон работал в контрразведке MI5. Он был офицером секретной службы и «добрым следователем» в буквальном смысле слова. И результаты, которых он добился в конце сороковых-начале пятидесятых, когда его противниками были «кембриджская пятерка» и советский шпион-ядерщик Клаус Фукс (Klaus Fuchs), иначе как выдающимися не назовешь  — причем достигнуто все это было без малейшего применения силы.

Каким же контрастом по сравнению с этим выглядят факты, установленные британским апелляционным судом на этой неделе: судьи признали, что преемники Скардона из MI5 соучаствовали в пытках людей, подозреваемых в причастности к терроризму, в том числе заключенного тюрьмы Гуантанамо Биньяма Мохаммеда (Binyam Mohamed). Эти случаи, данные о которых власти пытались скрыть, парламентарии назвали «пятном» на репутации Британии.

Скардон, как и те, кто допрашивал Биньяма Мохаммеда, действовал в ситуации, когда его страна подвергалась постоянной опасности. Однако, в отличие от них, он и представления не имел об «особой процедуре передачи подозреваемых», пытке утоплением или подвешивании людей к крюку от люстры — а если бы и знал, то подобные методы вызвали бы у него лишь отвращение.

В первые послевоенные годы британская секретная служба гордилась тем, что даже по отношению к врагам не нарушает кодекса чести. Именно этим кодексом неизменно руководствовался Скардон — гениально владевший искусством добиваться от подозреваемого признания, не причиняя ему боли.

Он родился  в 1904 году в простой семье -  о детстве Скадрона мы знаем очень  мало. Начинал он в лондонской полиции, где дослужился до инспектора, но в конце войны перешел на работу в контрразведку. Там он сразу же добился успеха в роли следователя, добившись признания от двух сотрудниц MI5, подозревавшихся в передаче секретных данных функционерам Коммунистической партии Великобритании. Позднее Скардон возглавил Отдел A4: его сотрудники (их называли «соглядатаями») находились на передовой линии тайной войны против предателей и советских шпионов в Великобритании.

Многие мужчины в отделе Скардона были, как и их начальник, выходцами из рабочих семей или «низшего среднего класса», тогда как большинство женщин принадлежало к зажиточным слоям общества. Подобная кадровая политика была элементом хитроумной «социальной инженерии», проводившейся руководителями MI5: они считали, что принадлежность к разным общественным классам помешает сотрудникам, проводящим вместе долгие часы наружного наблюдения, завязывать «служебные романы». И в послевоенной Британии, где классовые различия были отнюдь не пустым звуком, эта тактика, похоже, неплохо работала.

Так или иначе, уже вскоре отдел Скардона выявил двух высокопоставленных австралийских  дипломатов, представлявших угрозу для  национальной безопасности из-за своих  симпатий к Советской России. Одного австралийца отправили на родину, второй бежал в Чехословакию.

Впрочем, даже имея дело с весьма опасными противниками, Скардон никогда не был поклонником  жестких методов. Как-то я спросил «следователя-джентльмена», читал ли он басню Эзопа о том, как Северный ветер и Солнце поспорили, кто из них сильнее, и решили, что победит тот, кто сумеет сорвать с путника плащ. Ветер, надувая щеки, дул изо все сил, но озябший человек лишь плотнее закутывался в плащ. Когда пришел черед Солнца, оно просто согрело человека своими лучами, и тот снял плащ по собственной воле. Скардон с понимающей улыбкой заметил: «Очень удачный образ».

На деле его  «ненасильственная обработка» подозреваемых  основывалась на тактике следователя Порфирия Петровича из «Преступления  и наказания» Достоевского: он сначала  становится другом убийцы и лишь потом заставляет его признаться. Позднее двое американских сценаристов с помощью того же подхода создали образ героя популярного телесериала — лейтенанта Коломбо.

Самым большим триумфом Скардона стало разоблачение предателя Клауса Фукса — физика-атомщика. В конце сороковых британские спецслужбы стали получать все больше данных о том, что кто-то из сотрудников центра атомных исследований в Хартвелле передает русским секретные сведения о нашей ядерной программе. Подозрение пало на Фукса, прежде участвовавшего и в создании американской атомной бомбы, но неопровержимых улик против него не было.

«Соглядатаи» начали масштабную операцию по наружному наблюдению за подозреваемым и прослушиванию его разговоров, но разоблачить Фукса не смогли. Тогда Скардон вступил в игру лично: он встретился с физиком и спросил его о связях с русскими напрямую. Тот, конечно, с возмущением отверг предъявленные обвинения. Тогда Скардон решил подойти к делу нетрадиционно: он подружился с Фуксом. Следователь приглашал его в рестораны, они подолгу вместе прогуливались на природе. «Охотник» и «добыча» отлично поладили — по крайней мере так казалось Фуксу.

Скардон же в буквальном смысле поставил на карту свою карьеру. Далеко не всем его начальникам нравилось, что он «тянет резину», когда речь идет о вопросе первостепенной важности. Многие хотели отстранить его от дела.

Но «следователь-джентльмен» рисковал не зря. В конце концов, во время одной из бесед в доме физика в Хартвелле «линия обороны» Фукса не устояла под напором его обаяния, и шпион согласился с доводами Скардона: признание — в его собственных интересах. Дело было в январе 1950 года.

Скардон, конечно, не был полностью откровенен со своим «другом». Он давал понять Фуксу, что тот сможет продолжить работу в Хартвелле или получит хорошую должность в каком-нибудь университете. На деле же в марте 1950 года суд приговорил ученого к 14 годам тюрьмы. Впрочем, можно сказать, что Фукс отделался сравнительно легко — ведь он с 1942 года передавал своим русским кураторам все американские и британские атомные секреты, что становились ему известны. После процесса Скардон стал «героем» MI5, его живой легендой.

Однако не стоит считать Скардона этаким Джеймсом Бондом — в его жизни не было ни светских раутов, ни дорогих машин, ни легкомысленных женщин. Он работал в тесном, убогом кабинете на четвертом этаже старой штаб-квартиры MI5 — Ликонфилд-хаусе в Мэйфере, делая то, что ему удавалось лучше всего: охотясь за теми, кто хотел погубить Британию.

Следующим его известным «объектом» стал Ким Филби (Kim Philby), сотрудник разведки MI6 и одновременно опаснейший советский шпион. Он начал служить своим русским хозяевам еще в тридцатые годы.

В 1951 году, когда  Филби впервые попал под подозрение, его отозвали из Вашингтона, где  он занимал пост первого секретаря  посольства Великобритании. В Ликонфилд-хаусе он предстал перед следователем контрразведки Патриком Милмо (Patrick Milmo) по прозвищу «кувалда» (позже он станет членом британского Верховного суда).

Напористая манера ведения допроса, которой придерживался  Милмо, наверно, заставила бы Скардона недовольно поморщиться. Следователь сразу же задал тон разговора. «Это официальное расследование, — рявкнул он. — Курить я вам не разрешаю». Неудивительно, что за четыре часа он не добился от Филби никакого признания.

Следующую попытку  поручили Скардону. Он отправился к  Филби домой - и благодаря  официальной истории MI5, написанной профессором Кристофером Эндрю (Christopher Andrew), мы можем узнать о впечатлениях советского разведчика из первых уст. Скардон был «безукоризненно вежлив», рассказывал позднее Филби, «его манеры можно назвать изысканными, а теплый, живой интерес к моим взглядам и действиям не мог мне не польстить».

Увы, к тому времени репутация «следователя-джентльмена» была уже хорошо известна, и его противники раскусили метод Скардона. Филби был хитроумным оппонентом и наверняка внимательно изучил его тактику в деле Фукса. Предупрежденный таким образом, он не попался на удочку. Однако визит Скардона спугнул Филби: он пришел к выводу, что разоблачение неизбежно, и позднее бежал в СССР.

В дальнейшем Скардон участвовал в разоблачении предателей Энтони Бланта (Anthony Blunt)  — куратора картинной галереи Ее Величества — и Гая Бёрджеса (Guy Burgess); последний тоже бежал в Россию.

Однако после выдающегося успеха с Фуксом он больше не мог полагаться на свои уникальные «мягкие» методы допроса. Ему все чаще приходилось перепоручать другим задачу «расколоть» подозреваемого и к тому же сталкиваться с завистью начальников, закрывавших Скардону путь к повышению по службе. В результате в 1961 году в возрасте 57 лет он уволился из контрразведки, получив на прощание Орден Британской империи и неплохую пенсию. Он с удовольствием ушел на покой, обосновавшись в Торкуэе, где тут же стал членом местного боулинг-клуба — и до самой смерти в 1987 году гордился своими достижениями на службе.

В 1979 году мы со Скардоном договорились, что я обращусь к генеральному директору Секретной службы за разрешением написать его биографию. Однако, хотя другие великие тайны того периода уже становились достоянием гласности, мне ответили категорическим отказом.

Скардон, как  всегда, воспринял это известие с  добродушной любезностью. «Ну ладно, — сказал он, когда я сообщил ему по телефону об отказе. — Жизнь пенсионера меня вполне устраивает. Знаете что, старина, а приезжайте-ка сюда. Погуляем по набережной, и вы расскажете мне о своей работе. Уверен, это необычайно интересно».

У меня вдруг побежали мурашки по коже. На какую-то долю секунды я ощутил себя на месте  Фукса, когда тот общался со  «следователем-джентльменом». 

Источник: «Голос России»