ЕС не поможет. Латвия — на грани банкротства

На фоне не прекращающихся в ЕС дискуссий и спекуляций по поводу экономического будущего Греции проблема маленькой периферийной Латвии отошла на задний план, однако вовсе не разрешилась сама собой.

На фоне не прекращающихся в ЕС дискуссий и спекуляций по поводу экономического будущего Греции проблема маленькой периферийной Латвии отошла на задний план, однако вовсе не разрешилась сама собой. Как полагает известный латвийский политолог Михаил Родин, стране грозит реальное банкротство, и, в отличие от Греции, Евросоюз не станет ее спасать, поскольку у такого государства в силу его малозначимости не может быть надежных партнеров, пишет Росбалт

Недавно пришлось побывать под Мадонной (город в Латвии). Замечательные места, прекрасные условия для туризма. У нас вообще красивая земля. Но … Вот это «но» жирным крестом перечеркивает все то, что называется «социальные условия для жизни человека». Как ни крути, а бизнес в Латвии так и не стал государственной политикой. И прогнозы на эту тему крайне пессимистичны. Нисколько не удивляюсь тому, что люди активно уезжают, а в будущем еще активнее будут уезжать отсюда.

Моя оценка того, что происходит сегодня в стране, тесно перекликается с оценкой эстонских экспертов. Латвия сегодня – это экономическая безнадежность и политическая беспомощность. Латвия усиленно тянет на дно Литву и Эстонию. Поэтому сейчас эти страны стараются сделать все, чтобы оттянуть тот экономический прессинг, который неминуемо может их задеть. Наши самые близкие прибалтийские соседи довольно пессимистично смотрят на то, что происходит у нас, и всячески стараются дистанцироваться от нас.

У Латвии крайне наивное и романтическое представление о себе. Невероятно завышенные амбиции. Между тем, под боком колоссальный рынок – Санкт-Петербург, маленькой Латвии этого вполне хватило бы. Но, увы, есть абсолютный иррационализм. Эстония уже в 2003 году пошла на экономическое сотрудничество с Россией, несмотря на разного рода политические разногласия. Тем не менее, там прекрасно поняли, что экономика – прежде всего.

Так что же сейчас вернее — расчет на собственные силы или на зарубежные кредиты? Пройден ли пик безработицы? Картина складывается отнюдь не радужная. Уровень безработицы в Латвии на сегодня составляет 16,8%, в Литве — 13,3%, в Эстонии — 14,1%.

Латвия, между тем, до сих пор пестует болезненные, с точки зрения радикалов, позиции: «исчезновение латышского языка, латышской культуры, идентичности». С этой поклажей мы не просто далеко не уедем, мы будем продвигаться только в обратном направлении, причем двигаться очень активно.

Первый посыл нашего романтичного к себе отношения – это вхождение Латвии в Евросоюз. Однако Евросоюз не есть некая арифметическая сумма государств. Скорее это жесткое и рациональное неравенство. Это ранги, кланы, иерархия. Четкая пирамида из центра к периферии, от богатых к бедным. Мы даже не пытаемся понять, что мы – маленькая страна, которая, не обладая никакими ресурсными возможностями, стремится играть в большие игры. Мое глубочайшее убеждение: Латвия уготовила себе место в качестве периферийной страны.

Второй посыл. Латвия никогда за всю свою историю не принимала политических решений. У Латвии нет партнеров. Партнерство – это когда ты — мне, я – тебе (у тебя ядерная бомба — у меня деньги).

Печально, но факт: мы не были и не будем политической элитой, не принимали и не будем принимать решений. Все больше и больше словосочетание «политическая независимость» в отношении Латвии становится метафорой. Все атрибуты государства мигрируют, исчезают. Все проблемы с законодательством – это реакция на то, что происходит извне. Мы не только несамостоятельны, мы абсолютно растворены в авторитете и чужих структурах. Причем, если в 1993-1995 годах с Латвией говорили на языке либерального ожидания, то сейчас — требований и санкций.

Мое понимание ситуации таково – латвийского государства нет. Есть географическая территория. Красивая. Но, увы, приходится делать разницу между государством и обществом. Все осознают, что надо что-то делать, но никто ничего не делает. Парализована воля, в головах нет идей — так гибнут и империи, и маленькие государства.

Экономика — очень инерционная система, и процессы, которые будут идти через год-два, закладываются уже сейчас. Все предыдущее развитие Латвии в рамках ЕС с того момента, когда страна вступила в союз в 2004 году, было основано на иностранных инвестициях. Латвия выходит на уровень 2004 года по объему ВВП. А 2004-й был на уровне 1989 года. То есть 20 лет Латвия топталась на месте, оставшись на уровне советской Латвии образца 1989-го.

Дефолт, как известно — это невозможность расплатиться по своим обязательствам. Латвия выпускала гособлигации и продавала их на внутреннем и внешнем рынках. Когда начался спад экономики, возможности продать облигации у Латвии не стало, — ни внутри страны, на за ее пределами. Что касается облигаций, то на их погашение во многом и требуются международные займы. И основная задолженность тем самым становится внешней. Внешний долг примерно равен 16 млрд латов, что на 10-20% превышает ВВП. Это очень много. В мире считается, что 60% от ВВП — это предельный уровень долга, после которого начинается проблема со здоровьем экономики. Латвия этот критический предел перешла и вряд ли расплатится.

Что дальше? Безусловно, кризис будет углубляться. Радикализм в политике тоже будет нарастать. Я думаю, будущее Латвии связано с созданием лоббирующих групп. Будет строиться не государство, а узкие группы политической бизнес-элиты. Плюс — максимум бюрократии. Политическая элита Латвии насчитывает порядка 100 человек, бизнес-элита — тысячу. Плюс 30 тыс. чиновников бюрократического аппарата. Вот туда и идут все ресурсы Латвии. Никаких каналов воздействия, никакого влияния на принятие ими решений в обществе не существует. Поэтому пропасть между элитой и неэлитой будет становиться все шире.

Убежден, что до выборов ничего кардинально не поменяется. Если говорить о самих выборах, все пойдет по накатанному пути: свой — чужой, титульная нация – не титульная. Этническая мобилизация от ультрарадикалов сработает. И наступивший год будет крайне тяжелым