Отношение населения к демократии и диктатуре в современной Украине

Многие новые демократии, особенно в посткоммунистических странах, проходят через сдвиг к авторитаризму. Одно из наших предположений состоит в том, что переход к авторитаризму противоречит воле народа, который стремится к демократическому…

Многие новые демократии, особенно в посткоммунистических странах, проходят через сдвиг к авторитаризму. Одно из наших предположений состоит в том, что переход к авторитаризму противоречит воле народа, который стремится к демократическому правлению.

Однако не существуют ли такие условия, при которых рядовые граждане предпочитают авторитаризм демократии? Практическая важность понимания тех условий, которые определяют представления людей о демократии и диктатуре становится очевидной, когда мы рассматриваем государства, которые недавно перешли к демократии, когда их демократические институты еще не полностью окрепли. Такие государства являются «минимально демократическими», поскольку они имеют полу-конкурентные выборы, и им часто не хватает других атрибутов либеральной демократии.

В такой ситуации – когда граждане выбирают лидеров, однако институциональные противовесы избранным чиновникам минимальны – представления избирателей о типе своего политического режима играют важную роль, влияя на политическое развитие страны. Представления людей о демократии и авторитаризме играют важную роль, влияя на тех, кого они выбирают, поскольку те, кого они избирают, могут иметь большое влияние на политическое развитие страны, особенно когда он или она не имеют значительных противовесов своей власти. Это взаимосвязанный процесс, поскольку массовые представления о режиме могут влиять на демократическое или авторитарное направление развития режима.

Последствия поддержки населением авторитаризма в постсоветских странах особенно хорошо заметны. Эти страны, имеющие общее авторитарное прошлое, развились в два широких типа режимов, различающихся от либерально-демократического, до почти тоталитарного типа. В нашем исследовании мы обратили внимание на те типы режимов, которые прошли в начале 1990-х определенную демократизацию, и провели, по крайней мере, одни конкурентные выборы. Тем самым мы исключили страны Центральной Азии, в которых так и не прошло заметной демократизации.

В Украине в конце 2004 года попытка президента исказить результаты выборов в пользу избранного им преемника была перечеркнута сотнями тысяч протестующих, вышедших на улицы Киева, что получило название Оранжевой революции. В то же время в России, когда Кремль стал продвигать избранного Путиным преемника, российская общественность оказалась более благосклонной. Таким образом, становится ясно, что общественное мнение может иметь значительное влияние на траекторию развития режима в слабых демократиях. В то же время вопросы эти представляют и теоретический интерес, если коснуться условий, при которых демократия процветает, просто выживает, или гибнет.

Теоретические основы

Несомненно, что Украина прошла через значительную политическую трансформацию после окончания эры Кучмы, которую трудно себе представить, если бы не было массовых протестов, известных как Оранжевая революция. И хотя нельзя сказать, что в сегодняшней Украине демократия находится в безопасности, отличается стабильностью или просто хорошо работает, сегодня она имеет более открытую политическую систему, чем та, которую Лакан Вей (Lucan Way) в 2004 году описал как «конкурентно-авторитарную».

Вей убедительно показывает ключевую роль институциональных и структурных факторов, которые ведут к появлению конкурентного авторитаризма. Хотя эти факторы, несомненно, очень важны – а возможно, являются определяющими в развитии режима, опыт Оранжевой Революции высвечивает то, что мы не можем игнорировать и политический спрос со стороны населения. В конце концов, Путин, Лукашенко, Кучма и Ющенко были избраны на конкурентных выборах.

Каковы же тогда ключевые факторы, определяющие то, что будет поддерживать население – демократию или диктатуру? Многие авторы изучали вопрос поддержки населением политических и экономических реформ после падения коммунизма. Многие из этих исследований были проведены в начале и середине 1990-х, основываясь на данных соцопросов, проведенных спустя несколько лет после распада Советского Союза. По ряду очевидных причин, Россия фигурировала в них чаще других стран. В нашей работе мы хотели выйти за рамки посткоммунистической транзитологии. Говорим ли мы о России, Украине, Белоруссии, Польше или других бывших коммунистических странах, мы можем сказать, что двойной политико-экономический переход 1990-х завершен. В плане экономики эти страны имеют развитые системы, которые находятся в относительном равновесии. За вероятным исключением Белоруссии, они теперь имеют рыночные экономики. В политическом плане больше не приходится говорить о «демократизации» или политическом переходе, как это говорили в 1990-е. Конечно, некоторые страны все еще испытывают политические изменения (особенно Украина), однако суть этих изменений имеет посткоммунистическую динамику, отличающуюся от динамики коммунистической эпохи. Другими словами, то, что мы сегодня видим, является переходом от посткоммунистической политической системы к «постпосткоммунистической».

Возвращаясь к теме поддержки народом демократии и малоизученной обратной стороне монеты (поддержке им авторитаризма), мы должны учитывать те политические и экономические события, которые произошли за последнее десятилетие, когда в регионе произошли значительные изменения политической власти.

Экономические факторы поддержки режима

Неудивительно, что экономические факторы играют важную роль в существующей литературе, объясняющей ими поддержку и (возможный) крах режима. Их влияние признавали многие авторы. Тем не менее, влияние экономики на упадок демократии остается спорным. Как предсказывал Адам Пржеворски в 1991 году, «надежность новых демократий будет зависеть в значительной степени от их экономического успеха». Другими словами, чем лучше работает экономика, тем сильнее поддержка демократии в этих странах. Некоторые авторы подчеркивали, что граждане, «вытолкнутые» из посткоммунистической экономики менее склонны поддерживать реформы, политические или экономические. Таких индивидов иногда называют краткосрочными «неудачниками». Тем не менее, термин «краткосрочные неудачники» подразумевает, что со временем мы увидим то, как они переучиваются и приспосабливаются к рыночным условиям.

Эту идею можно представить в виде гипотезы: «краткосрочные неудачники» 1990-х не будут оказывать авторитаризму большой поддержки. Это ставит нас перед вопросом, действительно ли поддержка режима так сильно зависит от экономических условий, и не влияют ли тут более длительные экономические тенденции и события более отдаленного прошлого, либо ожидания будущего?

На самом деле наибольшими противниками реформ являются не они, а скорее те, кто получил выгоды от начального периода процесса реформ, и от существующего статус-кво.

Теперь мы подходим ко второй гипотезе: слабая работа экономики способствует усилению поддержки авторитаризма. Однако, мы также должны учитывать возможность того, что эта поддержка является продуктом длительных процессов в экономике, начавшихся в начале 1990-х. Я полагаю, что опыт 1990-х создал устойчивую ассоциацию демократии с нестабильностью.

Это подводит нас к третьей гипотезе: люди, наиболее пострадавшие от экономического перехода начала 1990-х, больше склонны к авторитаризму. С ней связана четвертая гипотеза: лица, чье положение в 1990-е улучшилось, более склонны к поддержке демократии. Это подводит нас к пятой гипотезе: микро — и макроэкономические показатели влияют на отношение к демократии и авторитаризму.

Культура и историческое наследие

«Культура», «история» и «наследие» часто используются для объяснения различий между регионами в поддержке ими демократии или авторитаризма.

Часто говорят, что история балтийских наций оставила им демократическую культуру, несмотря на столетия царизма, и религиозной ортодоксии, оставивших русским авторитарную культуру. Правда, сравнительные исследования по таким вопросам провести довольно сложно.

К счастью, Украина предлагает уникальную возможность испытать теорию исторического наследия благодаря ее историческому разделению между Австро-Венгерской империей и Россией. Многие авторы считают региональное разделение ключевым объяснением различий в политических настроениях населения. Демократические институты в Австро-Венгерской империи были учреждены еще в 1861 году, включая местные советы в Галиции и Закарпатье.

В отличие от них, граждане российской части Украины не имели демократического опыта до непрямых выборов в Думу между 1905 и 1917 годами, и созданием земств. Хотя этот фактор важен для объяснения будущего демократии, мы все же должны поставить вопрос о причинно-следственной связи между ними.

Я считаю, что прошлый опыт не имеет большого значения. Из 1000 опрошенных нами в Украине людей старейшему из них в 1940 было 16 лет, и он не мог участвовать в тогдашних выборах в империи Габсбургов. Относительно сильные демократические настроения в Западной Украине являются не результатом прошлых выборов, а следствием национализма и национальной идентичности Западной Украины, развитие которой является ключевым различием между российской и австро-венгерской частями украинских земель. Империя Габсбургов не препятствовала развитию украинской национальной идентичности во второй половине 19-го века, а часто ее даже поддерживала, считая ее щитом против российского влияния.

Я считаю, что оккупация этой территории Советским Союзом не только не ослабила украинский национализм, а еще более усилила его, поскольку привела к разделению между оккупированными «мы» (западными украинцами), и «другими» (русскими).

Таким образом, если мы видим признаки демократических и антиавторитарных настроений в западной Украине, то они возникли в основном благодаря созданию, развитию и передаче национальных мифов среди украинского населения бывшей территории Габсбургов.

Это подводит нас к заключительным гипотезам. Шестая: украинские жители бывших австро-венгерских территорий демонстрируют более высокую поддержку демократии, а не авторитаризма. Аналогичным образом можно ожидать, что прихожане греко-католической церкви более склонны поддерживать демократию. Седьмая: жители западной Украины склоняются к тому, чтобы считать Украину западно-европейской нацией с демократическими ценностями, считая Россию и русских частью восточной авторитарной культуры.

Заключение

Эти гипотезы прошли испытание в ходе опроса, проведенного нами в сентябре 2008. Всего было опрошено 1000 человек из 62 населенных пунктов в 22 областях, а также в Крыму и в Киеве.

Трудно представить себе, чтобы демократия выжила, не говоря уже о процветании, в обществе, где значительная часть граждан не поддерживают демократию. В действительности манящее пение популистских Сирен может быть весьма соблазнительным: мы дадим вам порядок, мы дадим вам стабильность. Мы будем платить пенсии, зарплаты, мы будем держать низкие цены. И за это вы будете доверять нам делать все самое лучшее для нашей страны, а мы знаем, что для нее самое лучшее…

Многие согласятся с тем, что граждане России вступили в эту «сделку с дьяволом», отказавшись от свобод ради обещаний стабильности (пока что выполняемых) Кремлем. В то время как Украина сползла в «конкурентный авторитаризм» 1990-х годов при Леониде Кучме, это направление развития режима было сломано Оранжевой Революцией, которая направила Украину по более демократическому пути политического развития. Спустя несколько лет результаты этого кажутся разочаровывающими во многих отношениях, но нет никаких сомнений, что Украина сегодня является более открытой, чем десять или даже пять лет назад.

Цель данной работы не в том, чтобы подсчитать все неудачи Оранжевой Революции или анализировать те причины, которые привели людей на Майдан Незалежности требовать, чтобы их голоса были учтены и услышаны. Это событие служит важным напоминанием о том, что в некоторых случаях воля масс может быть важной силой в определении политического развития страны.

Понимание условий, при которых люди предпочитают авторитарное правление, сегодня более важно, чем когда-либо в прошлом. Украина, как и многие постсоветские страны, жестоко пострадала от глобального экономического кризиса: инфляция в 2008 достигла 25,2%, и ожидается, что в 2009 превысит 16,3%. Реальный ВВП также снизится, как ожидается, на 6%, в то время как страна пытается согреться, будучи полностью зависимой от российского газа. Украинское правительство можно сравнить с карточным домиком, готовое в любой момент рассыпаться под напором самоуверенных личностей, рвущихся к власти на президентских выборах. Стране остро не хватает политической и экономической стабильности.

Наши данные показывают, что отсутствие стабильности может подорвать поддержку демократии в Украине, открывая путь к власти фигурам, подобным Путину, обещающим навести порядок твердой рукой. Вполне возможно представить Украину возвращающейся к конкурентно-авторитарному режиму, поскольку ему, по нашим данным, обеспечит поддержку значительная часть населения.

Этому может помешать три обстоятельства.

Первое: отсутствие фигур, подобных Путину. Так называемая «большая тройка» (Ющенко, Янукович, Тимошенко) это хорошо известные персоны, оставляющие мало места для восходящих политических звезд. Второе: наш анализ показал, что для поддержки гражданами режима важны долгосрочные тенденции в экономике – улучшение стабильности способствует поддержке гражданами демократии. Пока что ситуация не настолько плоха.

Наконец, есть различия между регионами. Жители бывших Габсбургских земель считают себя гражданами западной, европейской, демократической страны. Можно ожидать, что западные украинцы окажутся последними, кто покинет корабль демократии, когда он начнет тонуть. Достаточно ли этот демократический «буфер» крепок, чтобы пережить действительно жесткий экономический кризис – вопрос открытый.

Результаты нашего исследования имеют значение и за пределами границ Украины. Большинство бывших коммунистических стран Восточной Европы борется, чтобы выстоять под ударами кризиса. Такие страны как Латвия переживают бурю протестов, невиданных со времен советской эпохи, в то время как финансовые ресурсы России, прежде огромные, быстро истощаются. Мало сомнений в том, что многие постсоветские страны переживают самый острый экономический спад со времен кризиса 1998 год, а возможно и с 1990 года. В момент написания этой работы, реакция на кризис в виде поддержки авторитарного правления вовсе не выглядит чем-то невозможным, даже в странах, которые сегодня являются демократическими.

В то же время, мы должны отметить то, что траектория развития политических режимов определяется не только экономикой. Существуют более глубокие исторические факторы, определяющие то, как нации воспринимают самих себя в политическом плане. Это историческое наследие заставляет некоторые народы пытаться использовать свое европейское демократическое наследие, особенно в странах Восточной Европы, а также Балтии и в Западной Украине.

Другие страны такого наследия не имеют – среди них наиболее важной является Россия, что не позволяет им воспользоваться демократическим национальным мифом для поддержки демократии во время кризиса. Конечно, несовершенные посткоммунистические демократии ждут трудные времена. Только время покажет, способен ли демократический национальный миф помочь им выстоять в тех бурях, что собираются на горизонте.

Роберт Персон

Перевод Андрея Маклакова