Китай отказался от роли «младшего брата» США

Пекин не затронула эпидемия «обамамании». В столичных коридорах власти в отношении Обамы стали употреблять перефразированную цитату Дэн Сяопина: «Не важно, какого цвета кошка, белого или черного, все равно это американская кошка».

Прежде всего на графике взаимодействия мировых держав зафиксирована новая точка пересечения векторов неуклонного «мягкого возвышения» Китая и постепенного скатывания вниз Америки. Пекин от жестких слов перешел к жестким делам, продемонстрировав готовность применять подзабытую со времен Мао Цзэдуна стратегию «борьбы острием против острия».

Вашингтон ударил по больному месту, решив поставить тайваньским властям оружия на шесть с лишним миллиардов долларов. Тем самым он не только вновь меняет баланс военных сил по обе стороны Тайваньского пролива, но также укрепляет позиции политических сил, выступающих против мирного объединения острова с КНР, отдаляет решение проблемы окончательного восстановления территориальной целостности страны. Пекин пригрозил приостановить торговлю с участвующими в поставках на Тайвань крупнейшими американскими авиастроительными фирмами, что может обернуться болезненными последствиями для всей американской экономики.

Роль «младшего брата» – не для Китая

Но тайваньская сделка стала, похоже, лишь поводом, а не причиной взрыва недовольства Пекина. Китайские руководители отказались от предложенной президентом Обамой совместной американо-китайской мировой гегемонии по формуле G2, которая подразумевала для Китая роль «младшего брата». Пекин не затронула глобальная эпидемия «обамамании». В столичных коридорах власти в отношении Обамы стали употреблять перефразированную цитату Дэн Сяопина: «Не важно, какого цвета кошка, белого или черного, все равно это американская кошка». Неудивительно, что во время прошлогоднего визита в Китай кумулятивный заряд обаяния Обамы не смог прожечь дырку в броне вежливой отстраненности китайских лидеров. В то же время ни тогда, ни сейчас они не собираются пересматривать систему приоритетов своей дипломатии, ставящей США на первое место. Слишком много звеньев в цепи торговых, финансовых, технологических отношений, связавших за последние десятилетия обе страны. Но на этот раз на примере оружейной сделки они подчеркнуто резко дали понять, что не последуют рекомендациям Вашингтона и по другим ключевым проблемам – курс юаня, участие в давлении на Иран, переход на англосаксонские стандарты демократии и прав человека. Впредь каждое недружественное действие партнера № 1 будет вызывать адекватное противодействие.

Сильный и четкий сигнал предназначен не только Вашингтону, но и его азиатским союзникам: участие в стратегии «сдерживания» Китая по восточному участку периметра границ чревато последствиями и для них. Тайвань ведь только одна из «погранзастав» вдоль этого участка – американские базы с ядерным оружием и средствами доставки расположены на Японских островах, на острове Окинава, в Южной Корее. Авианосные группы 7-го флота курсируют от японских портов Йокосука и Сасэбо до Сингапура, Таиланда и Индонезии. При желании Пекин может создать проблемы для участников военных альянсов с Вашингтоном, причем не только в сфере торговли.

В европейских столицах тоже недаром встревожены «тайваньским демаршем» Пекина. Оружейный экспорт время от времени поступает на Формозу, как окрестили Тайвань еще португальские путешественники, и из Европы.

Страны Евросоюза в унисон с США оказывают на Пекин давление в вопросах Ирана и курса юаня, участвуют в интригах вокруг Далай-ламы. Европа вовсе не так удалена от Поднебесной, как об этом говорят географические карты. На самом деле у них уже есть линия непосредственного военного соприкосновения. Войска НАТО в Афганистане появляются, в том числе и в его крайней восточной части, Ваханском коридоре, который граничит с неспокойным китайским Синьцзяном.

Взаимодействие Москвы и Пекина – фактор долгосрочный

«Кошку бьют, невестке таску дают», – гласит русская пословица. Конечно, сказанные в адрес Вашингтона резкие слова в последнюю очередь относятся к Москве. Китайско-российские отношения переживают, наверное, самый лучший в истории период своего развития. В неофициальной «табели о рангах» китайской дипломатии Россия стоит на втором месте. Однако впереди нас ждут непростые времена. Корень проблемы в том же, что и с американцами, – объективное противоречие тенденций к усилению и ослаблению. Нашему руководству придется, и уже приходится, прилагать немало усилий для того, чтобы даже не наращивать объем и качество взаимодействия с Китаем, а хотя бы сохранять его на достигнутом уровне. Цифры падения товарооборота, катастрофическое ухудшение структуры двусторонней торговли говорят сами за себя. Но пока в китайской элите продолжает сохраняться позитивное отношение к России. Это тем более удивительно, что в нынешнем руководстве уже нет деятелей, знающих русский язык, окончивших советские университеты или военные училища.

Официально отношения Китая и России именуются «стратегическим партнерством». На самом деле это так и есть, поскольку долгосрочным планам Пекина соответствует именно стратегическое взаимодействие с Москвой. Как и в случае с Америкой, Пекин не намерен совместно с Москвой «дружить против» каких-либо стран или альянсов. Пусть нашему сегодняшнему тактическому взаимодействию предстоит пережить период трудностей и переформатирования, но в будущем именно Россия обеспечит Китаю «стратегический тыл», мирную северную границу, через которую к тому же будут стабильно идти поставки углеводородов и иного сырья.

Стратегическим интересам Китая отвечает также взаимодействие с Россией и на западном участке периметра границ Поднебесной. На нем, как и на восточном и южном участках, по мере углубления торгово-экономических противоречий с Западом может активизироваться политика «сдерживания Китая». Активное проникновение США и Евросоюза в страны Центральной Азии, уже поставленный эксперимент с тюльпановой революцией в имеющей общую границу с КНР Киргизии беспокоит китайское руководство. Китай продвигает свои интересы в постсоветских странах Центральной Азии без чрезмерной интенсивности, следуя формуле «дождевая вода сама найдет путь к корням посевов». Недавнее открытие газопровода из Туркмении, проходящего также через Узбекистан и Казахстан, символизирует прагматический подход к отношениям с этим регионом. Но китайские стратеги не могут не беспокоиться за стабильность поставок по этому, а также строящимся и планируемым торговым маршрутам из-за конкуренции американских, европейских и японских покупателей. Еще один источник беспокойства – это растущая активность исламистских организаций уйгуров, узбеков и таджиков, действующих как в странах Центральной Азии, так и среди соответствующих национальных меньшинств самого Китая. Не случайно поэтому то внимание, которое высшее руководство Китая уделяет развитию Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС) – первой международной организации, созданной при участии КНР за все время ее 60-летнего существования. Без сохраняющегося влияния России в экономике и сфере безопасности государств Центральной Азии эта организация утратила бы значение, а Китай – дополняющий двусторонние отношения легитимный канал проецирования своих интересов.

Светиться или не светиться?

Демарш китайского руководства недаром вызвал повышенное внимание аналитиков в мировых столицах. Там ожидают момента, когда быстро растущий экономический и военный потенциал Китая будет конвертирован в новый дипломатический стиль. До сих пор политика Пекина выглядела довольно пассивной, реагирующей на действия партнеров. Между тем в самом Китае вот уже несколько лет ведется дискуссия: не пора ли начать активнее и откровеннее продвигать и защищать свои стратегические интересы в мире? Несколько дней назад в Гуанчжоу (Кантоне) я был свидетелем бойкой торговли книгой «Китай сердится-2», ставшей продолжением весьма критичного в отношении отечественной дипломатии опуса, который пару лет назад вызвал волну откликов в Поднебесной и за ее пределами. Китайские коллеги-политологи признают, что дискуссия на тему перехода к более напористой внешней политике постоянно ведется как в экспертном сообществе, так и в связанных с ним формирующих политику учреждениях – от Госсовета (правительства) и МИДа до соответствующих отделов ЦК КПК, которые готовят стратегические решения для партийного руководства. Пока соотношение сил было в пользу сдержанности. В печати даже перестали употреблять вошедший было в моду термин «мягкое возвышение Китая». Нынешнюю политику, в традициях китайской дипломатии, зашифровали красивой формулой «тао гуан ян хуэй», которая дословно переводится как «избегать солнечного света, скрываться в темноте», или, короче говоря, не светиться. Эта негласная установка укладывается в стратегию создания «гармоничного мира», которую нынешний лидер КНР Ху Цзиньтао распространяет как на внутреннюю, так и на внешнюю политику страны. Вот почему нужно было очень постараться, чтобы на фоне преобладания сдержанности вынудить Пекин к беспрецедентно жестким действиям. Вашингтону это удалось. Но значат ли события последних дней, что на наших глазах происходит переход китайской внешней политики в новое качество? Скорее всего ответ отрицательный.

Система принятия стратегических решений в Китае довольно сложная. Оперативные решения коллегиально принимают члены Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК при важной роли руководителя партии и государства Ху Цзиньтао. Но смена курса дипломатии страны – дело слишком серьезное даже для этой команды эффективных менеджеров. Думается, что реальных изменений можно ожидать только после очередного съезда КПК, который, согласно Уставу партии, должен пройти в 2012 году. По мере приближения съезда правящей партии, который утвердит основные направления развития Китая и изберет нового лидера, дискуссия о будущем внешнеполитическом курсе будет активизироваться.

Автор: Юрий Тавровский, профессор Российского университета дружбы народов. «Независимая газета»