Иран — дойная корова Кремля

Запад наращивает свои отчаянные усилия, призванные остановить неумолимое движение Ирана к созданию атомной бомбы. Насколько прочны связи между Россией и Ираном? Неудивительно, что Иран стал ключевым элементом «перезагрузки».

Неудивительно, что Иран стал ключевым элементом «перезагрузки», идущей в отношениях между Вашингтоном и Москвой. Утверждается даже, что президент предложил пожертвовать значительной частью противоракетных планов своего предшественника в обмен на содействие России. Однако ответные шаги Москвы были самыми минимальными. Действительно, несмотря на все более очевидные признаки ядерных амбиций у Ирана, Кремль по-прежнему выступает против самой идеи всесторонних санкций против Исламской Республики. И вот почему.

Во-первых, ядерные амбиции Ирана — это дойная корова для Кремля. После 11 сентября мощный энергетический сектор России и высокие мировые цены на нефть способствовали ее геополитическому возрождению. Однако с начала глобального финансового кризиса российская экономика вступила в полосу неудач. В прошлом году ВВП России сократился почти на 8 процентов под воздействием 77-процентного снижения мировых цен на энергоносители.

Поэтому затягивание нынешнего кризиса вокруг иранской ядерной программы имеет смысл с экономической точки зрения. Как объяснял недавно на страницах Moscow Times один эксперт по энергетике:

«Исходя из того, что ситуация в Иране способствует, по консервативным оценкам, увеличению цен на нефть на 3-4 доллара в год, для России это означает выгоду от 6 до 8 миллиардов долларов, не говоря уже о сопутствующем увеличении цен на газ и поддержании ее монополии на поставки газа в Европу. Оттепель в отношениях Ирана с Западом сбивает цену на нефть, не считая потерянной прибыли в том случае, если Иран станет одним из значимых поставщиков газа в Европу. Такой расчет позволяет воспринимать позицию России по санкциям как вполне логичную».

Нынешний кризис оказался весьма выгодным и для российской атомной торговли. Начиная с 2003 года, когда была выявлена ядерная программа Ирана, на Ближнем Востоке в широком понимании отмечается взрывообразный рост интереса к атому. Сегодня не менее 14 стран, соседствующих с Ираном, открыто стремятся к получению ядерного потенциала того или иного рода. А плоды пожинает Россия, ведущий экспортер атомной технологии в мире. За последние пять лет Москва подписала договоры о сотрудничестве в атомной области с Алжиром, Египтом и Иорданией. Даже Ливия, которая вроде бы отказалась от своих атомных амбиций при администрации Буша, сегодня, похоже, возобновляет инвестиции в ядерные технологии — при помощи российской индустрии.

Однако наибольшую выгоду, по-видимому, получила российская оборонная промышленность. С распадом Советского Союза двадцать лет назад военно-промышленный комплекс России оказался на грани коллапса. Сегодня российская торговля оружием с миром вновь процветает. Такое положение вещей связано в немалой степени с обеспокоенностью региона по поводу ядерной программы Ирана. По данным Стокгольмского международного института исследования проблем мира, объем продаж оружия на Ближний Восток в 2004-2008 гг. увеличился примерно на 40 процентов, и одними из самых активных клиентов являются соседи Ирана. Утверждается, что российская оборонная промышленность, надеясь развить успех, готовится к решительному броску на ближневосточные рынки. Иными словами, ядерная программа оказалась благом для российского бизнеса.

Эти коммерческие инстинкты были только усилены отношением России к политическим переменам в Иране. В общем и целом, кремлевские чиновники считают возможную смену режима — или даже изменение поведения правительства — серьезной угрозой своим интересам.

Эксперты уже открыто предупреждают, что те или иные революционные «потрясения» в Иране приведут к фрагментации страны и окажут негативное воздействие на безопасность на периферии России. Или в самой России. В настоящее время Россия переживает демографические потрясения, вызванные катастрофическим снижением рождаемости среди славянского населения. Между тем, среди мусульманского населения России наблюдаются прямо противоположные тенденции; по компетентным оценкам, к концу следующего десятилетия российские мусульмане могут составлять не менее пятой части населения страны. Более того, эта группа оказывается все более отчужденной и политически нелояльной, становясь уязвимой перед эксплуатацией внешними силами. А если пути Москвы и Тегерана когда-либо разойдутся, то Иран со своей историей вмешательства в дела региона будет представлять в этом отношении подлинную угрозу.

Кроме того, смена режима в Тегеране чревата потенциальными издержками. Российские чиновники хорошо помнят свой недавний опыт в Ираке, где после свержения баасистского режима их исключили из выгодных контрактов по причине многолетнего пособничества режиму Саддама. На то, чтобы вновь закрепиться на рынке страны, Кремлю потребовались годы, и, хотя торговые отношения с Багдадом более-менее стабилизировались, московские чиновники не спешат повторять этот опыт.

В последнее время такой раскол стал реальной угрозой. В ходе народных волнений, прокатившихся по Ирану после сфальсифицированных президентских выборов 12 июня скандировались лозунги «Смерть России!» Очевидно, что для иранской оппозиции Москва, наладившая прочные отношения с нынешним режимом, стала смертельным врагом. Поэтому Россия жизненно заинтересована в том, чтобы поддержать клерикальный режим Ирана в борьбе с демократической оппозицией.

Наконец, Иран важен для России с точки зрения ее ключевого геополитического приоритета: сохранения гегемонии в «ближнем зарубежье». В последние годы кремлевские чиновники с растущей обеспокоенностью наблюдали за посягательствами США и их партнеров по НАТО на «постсоветское пространство». Хотя сразу после 11 сентября Москва поддержала операции коалиции в Афганистане, немало россиян убеждено в том, что война с террором стала для США и Европы средством ослабления гегемонии России в ее прежних владениях.

В такой ситуации Иран — это выход. Принято считать, что Запад, занятый сдерживанием и попытками урегулирования кризиса на Ближнем Востоке, будет гораздо менее склонен к вмешательству в традиционной сфере влияния России. И не сможет всерьез оспаривать усилия России по восстановлению господства на постсоветском пространстве — политическими средствами (как в случае Украины) или военными (как в случае Грузии).

Всего этого достаточно, чтобы объяснить, почему Кремль по-прежнему  проводит глубоко неконструктивную линию в отношении Ирана, несмотря на его возмутительное поведение. Все довольно просто: узы, связывающие Москву и Тегеран, слишком прочны и слишком сильно переплетены с ключевыми национальными интересами России, чтобы распасться в одночасье. Администрация Обамы уже не один месяц игнорирует эту реальность и взывает к светлой стороне российской души о помощи в решении иранской проблемы. Вместо этого ей следует найти способ разрубить эти узы.

Автор: Илан Берман, вице-президент Американского совета по внешней политике. «Forbes» (США). Перевод: «Голос России»