Выборы в России: над пропастью во лжи

Через неделю в России состоятся парламентские выборы, на которых «Единая Россия» в очередной раз имеет все шансы показать лучший результат по партийным спискам, а с учетом пользующихся «административным ресурсом» одномандатников – и сформировать думское большинство. Партия идет на выборы с обещаниями поддерживать политику президента и вопло­щать в жизнь любые «планы Путина». И хотя мы знаем, что в России никто давно не интересуется программами политических сил, а большинство делает свой выбор на основании симпатий к тем или иным политикам, хочет­ся все же задуматься о том, с чем правящая партия идет на выборы сегодня и что она предлагала своим избирателям еще совсем недавно.

В интернете и прессе сегодня существует масса фальшивых документов, в которых якобы были изложены партийные задачи и ориентиры. Поэтому мы оперируем только официальными предвыборными программами «Единой России» от 2003, 2007 и 2016 гг.: из них идеально складывается картина вра­нья, очковтирательства и невыполненных обещаний. Справедливости ради следует признать, что общий уровень реалистичности программ заметно выше, чем у большинства других политических сил в стране – одна­ко на протяжении пятнадцати лет «ЕР» является правящей партией, и пото­му должна отвечать за цели, в разное время значившиеся в ее программных документах.

Двумя главными трендами всех программ (мы будем далее цитировать их как [2003], [2007] и [2016]) являются, с одной стороны, стремительный уход от разумной рыночной позиции в экономике и здорового глобализма во внешней политике к хозяйственному государственничеству и внешнеполитичес­кой конфронтационности; и, с другой стороны, быстрое исчезновение в те­кстах программ любой конкретики (дат, цифр, заявлений) во всем том, что касается обещаний на будущее. При этом – по мере накопления опыта руковод­ства страной – партия перечисляет массу прежних достижений, многие из которых выглядят как минимум неочевидными, если учитывать как более ранние программные установки, так и опыт других стран, с которыми привычно сравнивать Россию.

Начнем с Программы 2003 года, принятой к выборам в Государственную Ду­му IV созыва. Партия шла на выборы как ориентированная на прозрачное управление в государстве, развитие бизнес-инициатив в экономике и проза­падная во внешней политике сила. Обещалось многое. Например, следовало «сократить число министерств и ведомств, комитетов и подкомитетов Госдумы, количество функций государственных органов до минимально необходимого» (на тот момент в стране было почти вдвое меньше чиновников и си­ловиков, чем сейчас, а затраты на госаппарат в федеральном бю­джете за эти годы в долларах по текущему курсу увеличились в 3,7 раза). Обещалось «окончательно разрушить «номенклатурный барьер»: карьера в органах гос­управ­ления должна стать доступной для всех» (сейчас мы видим, что кроме род­ственников, друзей и бизнес-партнеров «первых лиц», никто наверх не под­нимается). Центр должен быть достойным партнером регионов: «»Единая Россия» считает недопустимыми попытки «свалить» на местное самоуп­равление (мэров городов и глав районов) социальные обязательства, не обе­с­печенные финансовыми ресурсами» (именно это, однако, стало центральным элементом «плана Путина» в мае 2012 года). В экономике основной задачей оп­ределялось становление развитой индустриальной экономики: «Мы намере­ны, используя гибкую налоговую политику, изымать сверхприбыли, получ­а­емые в нефтегазовом комплексе, и направлять их на развитие инфраст­рук­туры и высоких технологий» с тем, чтобы «изменить структуру экс­порта в пользу продуктов машиностроения, высокотехнологичных отраслей» (но если в 2002 году на все виды минерального сырья приходилось 54,4% экспорта, а на машины и оборудование – 9,5%, то в 2014 году только нефть, нефтепродукты и газ обеспечивали 66,4%, зато машиностроение – лишь 5,3%). Говорилось о «прозрачности налоговой и бюджетной политики» (за последние 10 лет было введено более 20 новых налогов и принято до 200 из­менений в Налоговый кодекс;доля засекреченных (закрытых) статей в федера­льном бю­джете выросла с 9 до более чем 20% общих расходов). Ставилась задача «уже в ближайшие годы добиться резкого увеличения заработной платы за счет роста доли оплаты труда в ВВП» (выросла, но в последние годы стабилизировалась на уровне около 36% ВВП против 72% в США); добиться то­го, чтобы «цивилизованные и законные формы трудовых отношений, разрешения трудовых споров и конфликтов стали нормой в современной России» (коллективные акции, типа протестов против системы «Платон» или в связи с ситуацией в сельском хозяйстве, которые в любой западной стране были бы сочтены цивилизованными, конча­ются облавами полиции и уго­ловными делами). Одним из приоритетов социальной политики объявлялось внимание «к пенсионерам, желающим про­должать активную деятельность» (их недавно вознаградили отказом от индексации пенсий). Партия обещала доступность жилья для граждан со сред­ними доходами и заявляла о том, что намерена «одновременно снижать цены на жилье и развивать кредитование (обычное и ипотечное) тех, кто в нем нуждается» (сегодня для покупки двухкомнатной квартиры в Москве площадью в 65 кв. м. требуется 8 годовых средних доходов россиянина). В общем, к 2010 году «минимально допустимый уровень жизни для всего населения России должен быть в среднем примерно таким же, как в странах Евросоюза» (к этому времени средняя зарплата в России составляла 20,7 тыс. рублей [€510], а средний показатель в 27 странах ЕС достигал €2,16 тыс.). Наконец, стояла задача «поддержания дружественных отношений с США»; Россия «должна быть окружена «поясом дру­жбы»», и через пять-шесть лет ожидалось «вхо­ждение России в Шенгенскую зону» (все внешнеполитические инициативы сегодня сложно даже комментировать).

Спустя четыре года программа той же партии была совершенно иной. На этот раз о внешней политике и встраивании в глобальный мир ничего не говорилось вообще – партийцы узнали, что для их лидера распад СССР был продуктом западного заговора и величайшей геополитической катастрофой, и потому главной задачей ставились не экономический прогресс (наверное, еще и потому, что «нам удалось решить самые сложные и острые проб­лемы, которые накапливались десятилетиями»), а «дальнейшее развитие Рос­сии как уникальной цивилизации, защита общего культурного простр­анства, рус­ского языка, наших исторических традиций». Вообще «военная» риторика оказалась настолько распространенной в программе, что это не могло не наталкивать на странные мысли. «Защита», «борьба», «оборона», «наступление», «фронт» – эти слова встречаются десятки раз. Если раньше говори­лось о том, что экономическое развитие является залогом формирования но­вого качества жизни для всех граждан России, то теперь о гражданах никто не вспоминает: «переход к инновационной экономике, основанной на перспективных идеях, изобретениях и способности быстрее других внедрять их в реальную практику» трактуется как «вопрос выживания России как великой державы» (что само по себе странно: разве выживание не было одной из тех «самых сложных и острых проб­лем», которые уже объявлялись решенными?)

Существенно важным стал и реальный отказ от «новой индустриализации». Было сказано, что «условие будущего роста – использование конкурентных преимуществ России в энергетике», а «ключевой резерв – снижение энергоемкости нашей экономики» (резерв, замечу, остался неиспользован­ным: с 2008 по 2015 год ВВП России практически не вырос, зато потребление нефти в стране увеличилось на 7,3% [согласно BPStatistical Review of World Energy 2016]). Опять-таки, как и раньше, у партийцев/чиновников не получалось решать конкретные задачи, несмот­ря на то, что в 2007 году они носили не «фронтальный», а сугубо частный хара­ктер, закрепленный в «програм­мном принципе». «Превращение России в транспортное сердце мира на ос­нове Партийного проекта «Транспортный коридор»» не состоялось: через Транссиб идет менее 0,6% транзита грузов из Азии в Европу, а транзитные потоки по Севморпути сократились между 2012 и 2015 годом в 30 раз – с 1,26 млн тонн до 39,6 тыс. тонн. Обозначенные «в Пар­тийном проекте «Российский лес» меры, которые помогут наладить переработку древесины и отказаться от экспорта круглого леса» также не сработали: сегодня Россия остается мировым лидером по экспорту «кругляка», а снижение его экспорта так и не привело к серьезному росту глубины переработки. Рассказ о том, что «таким же государственным приоритетом, каким были в 60-70-х годах XX века программы «Космос» и «Ракетостроение», должна стать программа развития на­нотехнологий», читается сейчас со смехом: соответствующая госкорпорация в пер­вом полугодии 2016 года зафиксировала убыток в 8,3 млрд рублей при общей выру­чке 2,9 млрд. «Особ­ое внимание, – говорили товарищи из «ЕР», – будет уделяться строительст­ву федеральных трасс и реконструкции дорог» – но трасса «Москва-Санкт-Петербург» даже десять лет спустя существует только в их воображе­нии (как и скоростная железнодорожная магистраль Москва-Казань).

«Ближайшей целью пенсионной реформы» было обозначено доведение коэффициента замещения до 40% (в 2015 году – 34% и сейчас снижается); обещалось, что «в результате значительного повышения пенсий и заработной платы, снижения инфляции (в 2011 году до 5%) Россия окончательно перестанет быть страной бедных людей» (инфляция в 2011 году составила 6,1%, а доля граждан, по­лучающих доходы ниже прожиточного минимума, составляет ныне те же 13,3% населения, что и в 2007-м, и имеет тенденцию к росту). В 2007 году партия была «намерена добиться проведения действенной административной реформы, установить численность государственных служащих на основе оптимальной достаточности» – реализовано ли это обещание, судить россиянам (но пока похоже, что «оптима­льная достаточность» чиновников имеет своим пределом все население страны).

Сегодня – и избирателям стоит обратить на это внимание – партия обещает намного меньше. Если в 2007 году риторика была «военной», но в целом оп­тимистично-наступательной, то сейчас она выглядит в полной мере оборо­нительной. Во внешней политике нет воспоминаний о «поясе дружбы» или о международной привлекательности страны – партия лишь требует от Ев­ропы снятия санкций и «прекращения дискриминации» жителей Крыма; в глобальном масштабе Россия представляет себя только как участника ШОС и БРИКС и сравнивает свои успехи только с этими странами. Мечты о роли страны в глобальной транспортной системе улетучились как дым – сегодня говорится всего лишь о «транспортной связанности страны», в которой на 16-м го­ду правления «Единой России» к 40 тысячам населенных пунктов с 12 миллионами жителей так и не проложены дороги с твердым покрытием. Индустриализация свелась к импорто­замещению; попытки создать стимулирующую налоговую систему – к идее о необходимости ее «стабилизации» (в условиях, когда только за последний месяц президент озвучил три новации по повышению налогов или введению новых); о росте благосостояния не говорится (партия обещает «стабилизацию» уровня жизни и начало его повышения – пенсионерам в 2017 году, а всем остальным в 2018-м); коэффициент замещения на уровне 40% теперь обещается не ранее 2020 года (в 2007-м его ждали к 2012-му). Зато много говорится о российской уникаль­ности, духовн­ости, о «цивилизационном выборе», и о том, как эти достояния нужно пестовать и защищать.

Совершенно новым в программе 2016 года стал круг обязательств, каждое из которых само по себе является не более чем намерением. Для этого фактиче­ски был изобретен специальный «подраздел» бюрократического «новояза»: партия обещает, например, «разработать новую систему оценки государст­венного регулирования предпринимательской деятельности»; «разработать систему внутреннего мониторинга состояния делового климата в России»; «разработать меры, стимулирующие трудоустройство молодежи, впервые вышедшей на рынок труда»; «разработать меры по стимулированию производства товаров и услуг для граждан старшего поколения»; и даже «проработать вопрос о совершенствовании системы независимой оценки качества медицинских услуг» (иначе говоря, теперь обещается не решить те или ин­ые проблемы, а просто о них задуматься). При этом оказывается, что де-факто построенный и контролируемый партией госаппарат не справляется со сво­ими задачами. Иначе как бы речь могла заходить о необходимости «обеспечить осуществление государством действенных мер по снижению бытовой коррупции» или о потребности «осуществлять постоянный контроль за исполнением закона в части конфликта интересов и требований о публичном отчете перед гражданами». То есть, приняв законы и сформировав бюрократические структуры, потратив на это полтора десятилетия, «Единая Россия» предлагает гражданам проголосовать за нее еще раз, чтобы создан­ное ею же государство контролировать. На мой взгляд, как бы ни относиться к этой партии, такое предложение выглядит довольно странно.

Сегодня «Единая Россия» в четвертый раз претендует на поддержку россиян на парламентских выборах. У нас нет желания критиковать ее или аги­тировать за другие партии – вряд ли они готовы предложить что-то более реали­стичное, а их лидеры существенно отличаются от единороссов по своим мо­тивам. Однако избирателям, наверное, следует понимать, что обещания российской правящей партии становятся год от года все расплывчатее, а успехи ее во все большей степени сводятся не к достижению конкретных целей, а к ос­воению бюджетных средств.

Владислав Иноземцев