Как Сбербанк пытается ограбить москвичей

Почему Сбербанк собрался вводить комиссию за коммунальные платежи? Только ли потому, что руководство Москвы отказалось платить ему эту комиссию, дополнительно завысив тем самым коммунальные платежи?

Почему Сбербанк собрался вводить комиссию за коммунальные платежи? Только ли потому, что руководство Москвы отказалось платить ему эту комиссию, дополнительно завысив тем самым коммунальные платежи? Эта причина, с моей точки зрения, выполняет характер простого «прикрытия». Представить себе, что московские коммунальщики, пусть даже известные своей легендарной неэффективностью, платили абсурдно завышенные комиссионные в 3% с огромных по объему расчетов (а известно, что чем выше объем расчетов, тем ниже должна быть комиссия), я не могу, пишет ForumMsk

Правда, заместитель мэра Москвы Росляк заявил, что москвичи и раньше оплачивали комиссию в 3%, которая якобы включалась в единый платежный документ в графу «иные платежи».

На это можно сказать лишь одно: вероятно, заместители мэра Москвы по тем или иным причинам не платят за коммунальные услуги. Ибо иначе г-н Росляк знал бы, что в едином платежном документе указанной графы просто нет. Вообще. Все его графы содержательны и очень понятны, а наличие столь невнятного определения вызвало бы массу неприятных вопросов.

Причем после этого выяснилось (из ответа председателя комитета по финансовому рынку Госдумы Резника первому заместителю председателя Госдумы Морозову), что скрытая комиссия действительно была (правда, без каких-либо явных граф в едином платежном документе), но составляла 1,9%.

С какой стати московские власти выгораживают зарвавшегося монополиста, публично расписываясь в том, что они мошеннически (хочется сказать по-иному, а как?) занизили новогоднее повышение коммунальных тарифов на весьма внушительную величину комиссии,  — вопрос открытый. Вероятно, у них есть какие-то интимные (разумеется, в финансовом смысле слова) отношения со Сбербанком, вынуждающие их весьма вольно обращаться и с реальностью, и с простым здравым смыслом.

Позиция Сбербанка на этом фоне понятна, прозрачна и сводится к классической попытке злоупотребления монопольным положением в отношении все еще обращающихся к его услугам (частью по незнанию, частью от безысходности) клиентов.

Попытавшись «срубить» с москвичей 3% комиссионных вместо «законных» 1.9%, которые он получал раньше от московских властей, руководство Сбербанка расписалось в своей алчности. Характерно, что волна негодования, охватившая москвичей, и рекламные акции ряда банков, имеющих в Москве развитую филиальную сеть, напугали Сбербанк, и он тут же снизил комиссионные, — но не до 1.9%, а до 2%. С одной стороны, легче считать, с другой — 0,1% с коммунальных платежей мегаполиса тоже является вполне лакомым куском.

Таким образом, попытка ограбить нас на 1.1% провалилась, — однако монополист получит 0,1%. Это мало в расчете на каждого из нас, но весьма серьезно в масштабах города.

А что, кто-то сомневался, что назначение пресловутого Грефа руководителем Сбербанка весьма существенно повлияет на отношения этого банка с клиентами?

И это при том, что официально Сбербанк не испытывает никаких финансовых затруднений: его чистая прибыль за 2009 год составила 24,4 млрд.руб., что заметно превысило ожидания. Четырехкратное сокращение по сравнению с 2008 годом вполне нормально и вызвано не только кризисом, нанесшим тяжкий удар по всей банковской системе, но и усилиями 2008 года, направленными на максимальное повышение прибыли.

Кроме того, если бы Сбербанк не выкинул на ветер — извините, на «ребрендинг» по принципу «найдите пять отличий со старым логотипом» — 20 млрд.руб., его прибыль была бы почти вдвое выше.

Сбербанк был искренне опечален неудачей с покупкой «Опеля», но в 2010 году ожидаются новые масштабные операции. Появилась информация о возможной покупке им за 3,7 млрд.долл. доли в одном из крупнейших банков Турции — Garanti, рассматривается вопрос о приобретении казахстанского БТА-банка. А стоимость активного участия в Сбербанка в программе создания национальной платежной системы вряд ли вообще может быть оценена в настоящее время.

Зачем же из нас выжимают соки — ведь Сбербанк вроде бы совсем не находится на грани банкротства?

Что мутит разум его урководства?

Трудно найти другую причину, кроме безнаказанности монополистической алчности.

Банкиры говорят, что введение комиссии компенсирует потери Сбербанка от экономического кризиса. Так ли это?

Мы видим, что и безо всякой комиссии Сбербанк имеет огромную чистую прибыль, сорит деньгами направо и налево (включая так называемый «ребрендинг») и собирается ввязываться в исключительно затратные проекты.

Не стоит забывать, что клиенты Сбербанка — живые люди, пока еще обладающие правом выбора. Оскорбительно низкое качество сервиса, часто искусственное создание безумных очередей для выполнения простейших операций (я сам много раз видел в разных отделениях Москвы, как люди давятся в очереди в два-три окошка, в то время как рядом с работающими сотрудницами беспечно щебечут несколько вполне бездельничающих девушек), постоянные очереди у банкоматов, взимание 1-процентной комиссии со взимания средств с собственной сберкнижки и по целому ряду платежей давно уже сделали Сбербанк посмешищем и способствовали тому, что от него отвернулась наиболее активная и образованная часть общества.

Сегодня фраза «у меня счет в Сбербанке» звучит для людей, осознанно делающих финансовый выбор, насколько я могу судить, как признание либо в мазохизме, либо в безграмотности.

Введение комиссии, да еще и предельно циничная в своей откровенности попытка «срубить лишнее» безусловно, оттолкнет от Сбербанка новую часть его клиентов, которые перейдут на «Почту России» с ее 1.5% комиссии, или в Банк Москвы, который с 1 апреля намерен снизить ее с 3 до 0.5%, или в банкоматы (того же Банка Москвы или «Мастер-банка»), через которые можно платить вовсе без комиссии.

В целом, думаю, эта операция будет убыточной для Сбербанка, — и, когда его руководство осознает последствия своих действий, оно попытается еще раз нажиться на клиентах, в очередной раз снизив ставки по депозитам, или попытавшись повысить комиссии, или найдя еще какой-нибудь способ злоупотребить своим по сути монопольным положением.

Наконец, не стоит забывать и о том, что банк должен зарабатывать на использовании наших денег, в том числе находящихся у него короткое время при осуществлении расчетов. Взимании комиссии, несмотря на распространенность, — анахронизм, напоминающий требования некоторых российских банкиров в 1992 году отменить выплату процентов по депозитам и, напротив, платить банку комиссию за хранение у него денег для компенсации связанных с этим расходов.

Но кроме приема платежей по сектору ЖКХ, Сбербанк осуществляет и другие операции по перечислению средств граждан, в том числе, различным органам власти. При этом в ряде регионов, комиссия, например, при уплате штрафов в ГАИ достигает 15%. Такой размер комиссии обусловлен только монопольным положением банка на этом рынке.

Только ГИБДД и само, насколько можно судить, совершенно не заинтересовано в получении от граждан России штрафов, а не взяток. В противном случае оно давно решило бы все проблемы со Сбербанком; учитывая неформальные возможности практически полного диктата на дорогах России, это было бы просто.

Но даже в Москве квитанции штрафов ГИБДД принимают буквально в считанных отделениях Сбербанка; это наглядно показывает обоюдную незаинтересованность в цивилизованных расчетах обоих этих монстров.

В Москве разговоры о безальтернативности Сбербанка давно уже превратились в миф для большинства ее районов. Да, в шаговой доступности от места проживания в спальных районах по-прежнему находится в основном Сбербанк. Но на основной части Москвы альтернатива есть, ибо целый ряд банков обзавелся своими филиальными сетями или поставил сеть банкоматов, которые могут использоваться как бескомиссионные расчетные центры (в отличие от многочисленных автоматов экспресс-оплаты, которые, как правило, «дерут» комиссию от 5 до 10%).

Да и в России можно оплатить счета на почте.

Поэтому мы должны бойкотировать Сбербанк: он ведет себя монополист, но таковым его делает лишь наша собственная пассивность. Если мы оглянемся вокруг себя, мы увидим целое море альтернатив, которые вдобавок ко всему позволят нам экономить деньги.

Банковские комиссии при совершении тех или иных платежей в отделениях банков значительно превосходят стоимость аналогичных услуг при оплате с использованием дистанционных каналов обслуживания. Можно предположить, что банкиры (не только Сбербанк, но и другие крупные игроки) пытаются таким «административным образом» заставить население активнее пользоваться услугами удаленных каналов банковского обслуживания (банкоматы, Интернет-банкинг и т.д.)?

Это говорится прямым текстом, — и таким образом они пытаются реализовать «эстонский путь» развития. Напомню, что в Эстонии население полностью интернетизировано, операции совершаются, не выходя из дома, и обычный эстонец не вполне понимает уже сам смысл фразы «пойти в банк».

Однако Эстония — мировой лидер в этом направлении, в других странах, с чуть большей территорией и чуть менее развитой связью, дела обстоят совсем не так.

Кроме того, эстонские банки заманивали население в Интернет-банкинг пряником, а не загоняли кнутом, — и, как бы мы ни негодовали в по поводу эстонского государства за попытки возрождения фашизма, оно демонстрирует к своим гражданам и негражданам значительно большую цивилизованность, чем наше. Если бы кто-нибудь вроде Сбербанка попробовал учудить что-либо подобное в Эстонии, его руководство год подряд после этого извинялось бы и пищало на всех углах, что «его не так поняли».

Насколько можно понять, стратегический замысел Сбербанка заключался в том, чтобы заставить нас перейти на так называемые «долгосрочные поручения», при котором расходы на коммунальные услуги списываются с наших счетов автоматически, по мере прихода требований коммунальщиков. Эта система удобна для Сбербанка, так как он задерживает у себя наши деньги, практически бесплатно используя их для извлечения прибыли, однако совершенно неудобна для нас. Ведь в ее рамках мы просто не сможем противостоять многочисленным «ошибкам» коммунальщиков при выписывании счетов, почему-то совершаемым обычно в сторону их гомерического завышения.