Слабое звено Евросоюза

Телевизионная картинка беспорядков в центре Риги произвела тяжелое впечатление на всех, кто до сих пор представлял Прибалтику чинной и спокойной. Если погромы в Таллине весной 2007 г. местные властям удалось списать на «дикость» русскоязычного

Телевизионная картинка беспорядков в центре Риги произвела тяжелое впечатление на всех, кто до сих пор представлял Прибалтику чинной и спокойной. Если погромы в Таллине весной 2007 г. местные властям удалось списать на «дикость» русскоязычного населения, то в Латвии ни о какой особой роли «неграждан» речи уже не было. Президент Валдис Затлерс отреагировал на случившееся жестко и в то же время взвешенно. Он осудил погромщиков и с сожалением констатировал, что Латвия больше не является страной, где любые акции протеста носят мирный и регулируемый характер. Одновременно Затлерс напомнил о праве граждан на выражение своих взглядов и, обратившись к правоохранительным органам, потребовал от них не только поддержания правопорядка, но и обеспечения «безопасности здоровья и жизни выразителей любых политических взглядов».

Латвийский президент признал, что причиной беспорядков стало резкое снижение доверия общества к государственной власти, и предложил меры для исправления ситуации. Речь идет о корректировке конституции, чтобы вопрос о роспуске парламента можно было вынести на референдум, о законодательном запрете депутатам Сейма менять партийную принадлежность и о создании Совета по экономическому развитию и надзору за расходованием международного кредита.

Эти предложения следует рассматривать как ответ на требования, звучавшие на митинге оппозиции. Фактически президент Латвии признал, что в стране имеет место не только экономический, но и институциональный кризис, дав понять, что все попытки решить эти проблемы уличным бунтом будут жестко пресекаться. Подход выглядит вполне разумным, однако его эффективность многими экспертами ставится под сомнение. В конечном счете, поводом для акции протеста и последовавших за ней беспорядков стала не законодательная база, а снижение жизненного уровня, увольнения, задержки зарплат и повышение налогов.

Гнев митингующих был адресован «импотентному правительству» и «оторвавшемуся от народа Сейму», который одобрил антикризисные мероприятия, ударившие по населению. О том, что такие меры, как повышение налогов и снижение государственных расходов, в том числе на социальные нужды, являются условиями предоставления Латвии кредита МВФ, участники митинга не вспоминали.

Среди организаторов оппозиционного митинга были замечены бывший министр экономики, бывший глава МВД и бывший министр иностранных дел. Сегодня они упрекают нынешнюю власть в том, что она «довела страну до ручки», и слышат в ответ обвинения в провоцировании беспорядков. Тем временем в оппозиционной среде начались разговоры о необходимости формирования «теневого правительства», которое могло бы изменить курс нынешнего кабинета Ивара Годманиса, «ведущего страну и ее жителей в бедность и отчаяние». Проблема, однако, состоит в том, что все это – стремление действующей власти сохранить статус-кво и дискредитировать оппозицию, равно как и попытки оппозиции перехватить инициативу и возглавить народное недовольство, – выглядит как борьба за власть, не имеющая прямого отношения к кризисным явлениям.

Латвия оказалась на грани дефолта, и никто не знает, что именно делать в ситуации, когда мировой финансовый кризис становится катализатором внутренних процессов, которые на протяжении многих лет разъедали экономику страны. Туристы, приезжающие в Ригу, видят приведенный в порядок Старый город, ухоженные гостиницы и скверы, спокойных и приветливых людей. Гостям не показывают разрушающиеся здания заводов и фабрик, а также находящиеся в 10 — 15 минутах пешей прогулки от Старого города монументальные дома с пустыми глазницами окон. Эти наглядные признаки упадка являются результатом поспешной реституции, проведенной без учета финансовых возможностей прежних владельцев и их наследников, оказавшихся не в состоянии ни поддерживать возвращенную собственность в нормальном состоянии, ни продать ее. Платежеспособный спроса на подобные объекты недвижимости явно превышает предложение.

Сами латвийцы объясняют эту мрачную картину тем, что старая экономическая инфраструктура уничтожена, а новая не создана. По их словам, практически весь бизнес принадлежит иностранцам – шведам, литовцам и прочим. А вступление в ЕС ударило по сельскому хозяйству и рыболовству. Ограничения на отлов трески стали особенно болезненными для Латвии: они ударили и по госбюджету, и по рыболовным компаниям, и по рядовым гражданам. Процветает только сфера обслуживания: кафе, рестораны, гостиницы и другое. Специалисты и толковая молодежь уезжают в Европу. В итоге, в стране элементарно нет денег, а значительная часть населения едва сводит концы с концами.

Если посмотреть на Латвию через призму российских СМИ, создается впечатление, что там только и делают, что притесняют русскоязычное население, судят ветеранов и мечтают быть «оккупированными» процветающей Швецией. Но это не так. В Латвии живут обычные люди, отчасти разочарованные рыночными реформами и псевдодемократической демагогией. Главная проблема страны (как, впрочем, и других государств постсоветского пространства) состоит в том, за последние 20 лет там выросло новое поколение, лишенное каких бы то ни было позитивных установок. И когда, говоря о погромах в центре Риги, президент Затлерс констатировал, что в этот день «в Латвии что-то изменилось», он был совершенно прав.

Два года назад в ответ на вопрос, где находится смотрящая на Запад рижская статуя Свободы, я услышала от троицы молодых латышей, по виду студентов, отборный русский мат в адрес этой самой «западной свободы». А в минувший вторник их сверстники с энтузиазмом, достойным лучшего применения, громили здание Сейма и заодно все, что движется или блестит. Беда Латвии – впрочем, это общая проблема современного мира – состоит в том, что многие молодые люди не считают государство, в котором они живут, своей страной. Отчасти это объясняется уровнем жизни. Главной же проблемой является принципиально новый культурный контекст, связанный с победной поступью глобализации. В годы перестройки Латвия, равно как и другие республики СССР, боролась за создание национального демократического государств. Сегодня подобный пафос выглядит в глазах ее граждан, по меньшей мере, неуместным.

Отчасти это объясняется общим разочарованием в национальной политике, а также разрушением представлений о возможности быстро и безболезненно создать национальное государство на демократической основе. Сегодня некоторые деятели «Народного фронта» признают, что «русских элементарно кинули»: привлекли на свою сторону, пообещав равные права, а потом превратили в „неграждан“. Главной же причиной недовольства является экономика; экономический кризис стал детонатором, запустившим процессы агрессивного возмущения. И это справедливо не только для Латвии: на следующий день после рижских погромов история повторилась в столице Болгарии.

Валдис Затлерс пытается любой ценой стабилизировать ситуацию, и не исключено, что его усилия увенчаются успехом. Судя по всему, он намерен занять общество корректировкой законодательной базы и обсуждением путей преодоления экономического коллапса. И хотя денег в казне от этого не прибавится, публичная дискуссия может стать основой для выработки нового национального консенсуса.

Одновременно уже назначен главный „виновник“, и в случае, если Сейм будет саботировать принятие поправок, президент пообещал провести референдум о роспуске нынешнего парламента, что позволит занять общество еще на какое-то время: пару месяцев на подготовку референдума, потом еще несколько – на проведение новых выборов. Позволить себе задуматься о том, что будет потом, латвийское руководство не может: времени и ресурсов едва хватает на затыкание уже имеющихся дыр.

К сожалению, подобная тактика без стратегии характерна сегодня для многих государств. Латвия, в силу особенностей ее экономики и культурного контекста, оказалась тем слабым звеном, которое не выдержало первым. И ее опыт достоин детального анализа, поскольку ни одно государство Европы не застраховано от повторения подобного сценария.