Кишиневский погром. Шесть человек и десять минут на креатив

Кишиневский погром, произведенный сторонниками европейских и демократических ценностей, привлек особенное внимание — если дозволительно о таких безобразиях говорить столь отстраненным образом — своей редкостной драматургичностью.

Кишиневский погром, произведенный сторонниками европейских и демократических ценностей, привлек особенное внимание — если дозволительно о таких безобразиях говорить столь отстраненным образом — своей редкостной драматургичностью. Крот истории роет медленно, отчего как эйфория от прекрасных лозунгов, так и похмелье от них растягивается во времени. В Молдавии же получилось редкостное единство места, времени и действия — все исчислялось часами. Еще вечером 6 апреля бывшая активистка «Другой России», Н.Г. Морарь, не допущенная в 2007 г. злейшими чекистами в РФ под предлогом ее чрезмерных революционных наклонностей и с тех пор проживавшая в Кишиневе, узнав о не удовлетворяющих ее итогах парламентских выборов, провозгласила: «Шесть человек. 10 минут на креатив и принятие решения. Вся организация — через интернет… Пришло 15 тысяч. Ребята скандировали „Долой коммунистов!“, „Нет цензуре!“, „Лучше быть мертвым, чем коммунистом!“, „Мы несем перемены!“. Уже днем 7 апреля, когда перемены в виде погромов и поджогов стали очевидны всем, последовало новое воззвание: „Мы, молодежная инициатива, организовавшая вчера 15-тысячную акцию в Кишиневе, начинаем опасаться, что политические партии, прошедшие в парламент, начнут использовать этот молодежный протест в своих политических целях“. Особого чувства ответственности за случившееся не наблюдалось — „Мы так прекрасно поиграли со спичками, а затем почему-то случился пожар“, но хотя бы гордости за блестящие возможности сетевых политических технологий несколько поубавилось.

Сходным образом освободительный интернет-ресурс Г.К. Каспарова 7 апреля, в 13.38 мск, когда в Кишиневе уже вовсю шли погромы, восхищался зрелостью молдаван: „Куда более развитое „гражданское общество“ — и выходящее на митинги, и даже в более активных формах протестующее против фальсификаций на выборах“. Насчет активности форм — были сокрушены даже безвинные уличные светофоры — не возразишь. Насчет того, что считать гражданским обществом — очевидно, у освободителей свои взгляды на этот вопрос. Россия такого гражданского общества навидалась еще в 1917 г.

Разумеется, погромы не ветром надуло. Из европейских республик б. СССР Молдавия оказалась самой злосчастной, ее монокультурная аграрная экономика была завязана на общесоветский рынок плодов, а с распадом этого рынка молдаванам стало нечем жить. Зажатость между Румынией (тоже весьма зажиточная страна) и Россией заставляла коммуниста Воронина выделывать чудеса эквилибристики, а такие чудеса всегда чреваты срывом. Мировой кризис благосостоянии стране тоже не добавил. Если относительно более сытые Латвия и Литва от кризиса уже много чего вытворяли  — чего ждать от откровенно нищей Молдавии. Полыхнуть могло в любое время.

Вопрос скорее в том, сколь уместны игры со спичками на АЗС середь луж бензина. Ибо могло сорваться в безобразия по какой угодно причине, но сорвалось потому, что питомцы и стипендиаты международной правозащиты решили на практике применить полученные в ходе учебы познания насчет борьбы и протеста. Трагикомизм ситуации в том, что мировая закулиса тут явно безвинна, а просто молодые штурманы будущей бури решили заняться отсебятиной. Тем более всепобеждающее оранжевое учение гласит, что все будет мягко и бархатно. Они и попробовали.

Теперь наши освободители будут про себя поминать молдавских коллег крайне скверными словами. После долгих разъяснений, что бояться нечего, а лодку раскачивать можно и нужно, все разъяснения пошли прахом, ибо в ответ на них довольно двух слов. „Кишинев. Морарь“