Уроки WikiLeaks: все тайное станет явным

У меня был знакомый, некогда известный политтехнолог. В ходе первых опытов общения с ним я мучительно пытался понять, о чем именно он говорит. Но мысль постоянно ускользала.

У меня был знакомый, некогда известный политтехнолог. В ходе первых опытов общения с ним я мучительно пытался понять, о чем именно он говорит. Но мысль постоянно ускользала. Он никогда не сообщал фактов, не называл даже точного места и времени наших встреч. А когда я в ультимативной форме потребовал от него по какому-то вопросу ясности, он вдруг ответил мне четко и недвусмысленно. А потом добавил: «Извини, я привык разговаривать так, как будто меня все время пишут… », пишет NEWSland

Бедняга…

У каждого из нас — как личности или сотрудника компании — есть что скрывать. Почти для каждого кванта информации — документа, эсэмэски, звонка или сообщения в «аське» — найдется тот, кому эту информацию знать не стоило бы. Мы усиленно переводим данные в электронный вид, чтобы они быстрее распространялись и удобнее находились. (А для чего еще?) И мы ужасаемся, когда закрытая переписка или переговоры появляются на каких-то сайтах. Потом их участники утверждают, что все было вырвано из контекста, но выглядят при этом все равно бледновато.

По роду своей деятельности (а мы производим средства защиты от утечек) я сталкиваюсь с инцидентами похищения информации практически ежедневно. В принципе, защитить секретные сведения от внешних врагов можно. Но от тех, кто имеет к ним доступ,  — очень тяжело. Если воруют даже диппочту и переписку военных, которые денег на защиту информации не жалеют, то что уж говорить о нас, частных пользователях, у которых и тайн-то серьезных нет!

Рано или поздно пользователи электронных средств связи осознают, что всевозможными техническими средствами гарантированно защитить информацию можно только в момент ее передачи. Где она потом будет храниться, кто получит к ней доступ — этого вы уже контролировать не можете. То есть любые данные в электронном виде потенциально рано или поздно станут доступны общественности вообще и тем, кому лучше бы этого не видеть, в частности.

Помните фразу «Это не телефонный разговор»? Скоро появятся (и уже есть!) вопросы «не для переписки». Даже защищенный «Скайп» не поможет в том случае, если ваш партнер решит показать миру, как вы были неправы, и вывесит в Сеть скриншоты вашей переписки.

Кибертеррористы думают, что от этого мир станет чище и люди будут реже лгать. То есть, набирая любой документ, все будут предполагать, что когда-то он появится на WikiLeaks. Но станут ли они от этого честнее? В каком-то смысле — да.

Вот конкретный пример. Познакомился на конференции с одной дамой. Обменялись визитками. Она тут же набирает мои имя и фамилию на смартфоне, обнаруживает мою регулярную колонку на www.ibusiness.ru и говорит: «Умный!» Дальше по ссылкам доходит до материалов какой-то конференции с биографией. Смеется: «Женат, двое детей, промыслового значения не имеет». Я в общем-то даже и не подумал еще сказать ей, что я холост и богат, но она, получив всю информацию из визитки и Сети, пошла дальше — искать участников с «промысловым значением». А я уяснил, что если где-то в Паутине хранится информация о том, что вы женаты, не стоит говорить девушке со смартфоном обратное. По крайней мере — представляясь своим настоящим именем.

Компаниям сложнее станет врать через PR-службу про свой оборот. Ведь рано или поздно кибертеррористы выложат налоговые декларации в сеть. А за фразой «Наш клиент — Газпром» вдруг всплывет конкретный контракт на 10 000 рублей с клининговой фирмой, которая убирает региональный офис уважаемой компании.

ЕСЛИ ВОРУЮТ ДАЖЕ ДИППОЧТУ И ПЕРЕПИСКУ ВОЕННЫХ, ЧТО УЖ ГОВОРИТЬ О НАС, ЧАСТНЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЯХ, У КОТОРЫХ И ТАЙН-ТО СЕРЬЕЗНЫХ НЕТ!

Но, боюсь, абсолютно все не станут честными. Многие просто прекратят оцифровывать интимную часть информации. А в оцифрованной — начнут вести себя так, как мой знакомец, упомянутый в начале статьи. Кстати, я перестал с ним общаться после одного показательного случая.

Моя сотрудница заявила, что уходит из нашей компании помощницей к означенному политтехнологу. Она только что переросла должность секретаря и стала полноценным аккаунт-менеджером, на ней держались отношения с несколькими клиентами, да и работалось с ней очень легко, поэтому я не собирался сдаваться без боя. Мы стали думать, как сделать ей конкурентное предложение. И так получилось, что я случайно, совсем по другим делам, пересекся с ее потенциальным новым работодателем.

 — Что же ты, ***, мои кадры, вот этими руками выращенные, без спросу сманиваешь? — грозно спросил я.

 — А ты что, готов ей платить
2 000 долларов в месяц? — вопросом на вопрос ответил он.

Я замялся. Мы ей платили 450 и договорились предложить 600, чтобы она не уходила.

 — Ну и зарплаты у вас в политике! — только и смог посетовать я. Предложения мы ей не сделали, решив, что не стоит ломать такую головокружительную карьеру.

Я не видел бывшую коллегу несколько месяцев. Встретив же, спросил, как ей работается, и она честно сказала, что работа интересная, только платят мало — пока 500 долларов в месяц, да и то задерживают. «А как же 2 000?». «Никогда речь о такой зарплате не шла», — удивилась она. В возмущении я тут же набрал ее работодателя, высказав все, что думаю о его методах работы с людьми. Он меня просто не понял: «Я? Обещал платить ей 2 000?? Когда??? Да нет, конечно! Я просто спросил тебя, готов ли ты платить ей столько. Это же не оферта!»

Чувствуя, как меня «срезали», я положил трубку.

Между прочим, вы не думаете, что из-за невозможности защитить информацию в электронном виде она будет сильно искажаться? Хотя плюс все-таки есть. Мы станем чаще общаться и договоренности скреплять рукопожатием. Или поцелуем. Это уж у кого как принято.

Об авторе: Рустэм Хайретдинов — специалист в сфере продаж корпоративных ИТ-решений. На рынке с 1994 года. Работал в компаниях «Стиплер», IBS, «Город-Инфо», «Лаборатория Касперского», Netwell. Последние пять лет работает в компании InfoWatch.