НАТО: Украина – в уме, Россия – в сердце

В пятницу в Лиссабоне открылся саммит НАТО, главная задача которого – утверждение новой Стратегической концепции Альянса. До начала встречи в португальской столице документ был доступен лишь очень узкому кругу лиц…

Однако продолжавшиеся несколько месяцев публичные дискуссии позволили и до начала лиссабонского саммита сделать выводы о том, каким видит себя Альянс в ближайшее десятилетие. Необходимость перемен генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен объяснил по-современному, с использованием компьютерной лексики: «НАТО 1.0 – это военно-политический альянс с момента своего создания в 1949 году и до падения железного занавеса. НАТО 2.0 – Альянс с момента окончания холодной войны. Теперь же пришло время для НАТО 3.0».

Дискуссия как ценность

Сокращение натовских структур, более тесное сотрудничество с Россией, поддержание партнерских отношений с организациями и странами, необходимыми для реакции на глобальные вызовы, как то пиратство, угроза безопасности энергетических поставок, терроризм, кибератаки и изменение климата. Таковы ключевые постулаты новой стратегии Альянса. Прежний аналогичный документ увидел свет в 1999 году – до масштабного расширения НАТО, до 11 сентября, войны в Афганистане, российско-грузинского конфликта, прихода к власти в США Барака Обамы и многого другого. Современные реалии должна была учесть группа из 12 экспертов во главе с экс-госсекретарем США Мадлен Олбрайт, подготовившая документ под названием «НАТО-2020». Несколько месяцев назад проект был передан для доработки генеральному секретарю Альянса Андерсу Фогу Расмуссену и всем странам-членам. Именно поэтому участница группы разработчиков, представительница Канады Мари Жерве-Видрикер, недавно участвовавшая в IV Киевском форуме по безопасности, сама затруднялась сказать, какой станет финальная версия документа. Но в одном госпожа Видрикер была уверена точно: несмотря на то, что экспертную группу возглавляла Мадлен Олбрайт, американское видение будущего Альянса не будет превалировать в новой Стратегии, равно как и европейское. «Мы порой имели разные точки зрения, но изначально знали, что должны прийти к консенсусу, которого и достигли в итоге. Затем компромисс искали все 28 стран – членов НАТО», – заявила Мари Жерве-Видрикер «Профилю».

«Разница в подходах к будущему Альянса существует и по разные стороны Атлантики, и в самой Европе, – констатирует эксперт британского аналитического центра Chatham House Джеймс Шерр. – Однако все члены НАТО согласны с глобальным характером таких вызовов, как исламский радикализм и другие антизападные движения, распространение опасных технологий, киберугрозы национальной безопасности; все отмечают подъем Китая, важность России. Все члены НАТО верят, что Альянсу надо сохранять политику открытых дверей. Различия в подходах касаются приоритетов и того, как надо подходить к этим вопросам. Но консенсус в Альянсе шире, чем многие думают».

В том числе из-за компромиссного характера новой Стратегии НАТО, накануне принятия звучали мнения о том, что сам документ не так уж важен – все будет решаться в реальной политике. «Что крайне важно и ценно – это дискуссия, предшествующая принятию Стратегии. Впервые Альянс и связанные с ним эксперты собрались, чтобы обсудить мировые перемены за прошедшее одно, если не два десятилетия», – сказал в интервью «Профилю» Джеймс Шерр.

Стоит отдельно отметить, что процесс подготовки нового рамочного документа НАТО занял около года, а для консультаций по нему были также приглашены страны-партнеры Альянса.

Украина – в уме

Мари Жерве-Видрикер подчеркивает, что новым акцентом в документе станет важность партнерств Альянса как с международными организациями, так и с отдельными странами. Однако при этом участница натовской «группы мудрецов» предупреждает: документ достаточно лаконичен, поэтому об Украине и Грузии в нем будет не слишком много слов. «НАТО подтверждает свою политику открытых дверей. Каждая страна вольна решать, стремится ли она к членству в Альянсе, а сам Альянс сохраняет критерии для желающих в него вступить», – говорит госпожа Видрикер.

«Некоторые люди в Украине и, безусловно, большинство в России будут спорить, что раз уж Украина провозгласила внеблоковый статус, то она должна воздержаться не только от вступления в НАТО, но и от углубления сотрудничества с Альянсом, – отмечает Джеймс Шерр. – Прежний тип сотрудничества вашей страны с НАТО очень отличается от российской концепции. Он ведь разрабатывался для того, чтобы достичь интеграции оборонных систем в ключе натовской концепции взаимодействия вооруженных сил, государства и общества. Внеблоковый статус Украины облегчает отказ от всего этого. Сейчас мы видим попытки свести сотрудничество Киева с НАТО к одной-двум сферам в частных украинских интересах, де-факто – к чему-то декоративному. Да, механизмы сотрудничества остались, встречи имеют место, обмен документами происходит. Но в отношениях нет ни души, ни сердца. Так хотят верховные власти Украины. Это не то, чего хочет Министерство обороны и армия Украины, но это политический подход. К сожалению, его сегодня разделяют многие люди, работающие внутри НАТО и чувствующие, что будущее Альянса будет решаться в Афганистане, а не в Центральной и Восточной Европе».

Джеймс Шерр напоминает: в течение 10 лет после холодной войны будущее Центральной и Восточной Европы было ключевым вопросом для НАТО, однако после событий 11 сентября 2001 года это не так. Многие страны – члены НАТО и ЕС кардинально изменили свои приоритеты. «Это не означает, что они будут безразличны к потере Украиной суверенитета или ее де-факто интеграции с Россией. Но есть подход: с Россией надо максимально широко сотрудничать по глобальным вопросам. Ее не надо беспокоить, когда речь идет о европейских вопросах. А в том, что касается центрально — и восточноевропейских стран, таких как Украина, не надо беспокоить нас. Поэтому сейчас заинтересованность в стабилизации Украины больше, чем в ее демократизации. Это не глобальный подход НАТО, но это взгляд многих важных политических сил и правительств стран – членов Альянса», – предупреждает эксперт.

Россия – в сердце

В том, что отношения ведущих стран – членов НАТО и Евросоюза с Россией оправились от травм российско-грузинской войны августа-2008, сомневаться не приходится. Свою роль играет и то, что внешняя политика, активный диалог с лидерами Франции и Германии – один из акцентов де-факто стартовавшей предвыборной кампании Дмитрия Медведева. Однако с самым амбициозным проектом натовско-российского партнерства – взаимодействием по противоракетной обороне – все весьма непросто.

По словам Джеймса Шерра, ПРО – один из нескольких вопросов, по которым Россия и НАТО вроде бы говорят об одном и том же, но на деле имеют в виду совершенно разное: «Альянс заинтересован в углублении сотрудничества. Россию же не интересует меньшее, чем совместное управление европейской системой ПРО и право вето на то, какие типы систем, где и под каким командованием будут размещаться, а также участие в этом командовании. Однако же я буду очень удивлен, если Альянс позволит стране, не являющейся его членом, войти в командование своими стратегическими системами вооружения».

Осторожны с прогнозами и в России. «Из того, что говорят осведомленные западные дипломаты, эксперты, из выступлений генсека НАТО, и, наконец, поскольку после встречи в Довиле с Ангелой Меркель и Николя Саркози президент Медведев согласился ехать в Лиссабон, можно предполагать: в Стратегической концепции Альянса Россия будет рассматриваться как партнер, – сказала в интервью «Профилю» эксперт Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук Ирина Кобринская. – Слова документа для Москвы вполне могут оказаться приемлемыми. А вот насколько они будут претворены в политическую и военно-политическую практику, зависит и от НАТО, и от его ведущих стран-членов, и от самой России. В каких-то вопросах, прежде всего по Афганистану, у нас уже есть очевидное сотрудничество, а по другим вопросам, как то ПРО, окончательное понимание пока что не достигнуто».

Эксперт напоминает: России недостаточно, чтобы НАТО оповещало ее о принятых решениях. Москва хочет полноправно участвовать в дискуссиях, и ее мнение должно приниматься во внимание при принятии решений. «Если стороны называют друг друга стратегическими партнерами, интересы России должны учитываться не только там, где они полностью совпадают с интересами НАТО – а именно в Афганистане, но также и по тем вопросам, которые Россию не устраивают, – говорит Ирина Кобринская. – В частности, это касалось размещения элементов американской ПРО в Чехии и Польше. В свете новой российской политики администрации Обамы это решение было отменено, идут поиски нового формата противоракетной обороны, который бы устроил и Европу, и США, и Россию».

«Политическое решение о создании совместной противоракетной обороны означало бы отход от доктрины сдерживания, перемену мышления, которое было довлеющим с момента создания НАТО – продолжает госпожа Кобринская. – Стороны перестали бы друг в друга целиться. Тогда были бы возможны дальнейшие шаги по целому огромному спектру уже не оборонительных, а наступательных вооружений – и обычных, и ядерных. Однако я говорю лишь о возможном политическом решении по ПРО – так как технически это вопрос очень сложный. Как будет работать совместная оборона, сказать трудно».

За несколько дней до лиссабонского саммита глава МИД России Сергей Лавров подтвердил уместность столь сдержанных оценок, дипломатично заявив: «При наличии доброй воли и готовности сотрудничать равноправно, взаимоуважительно, с учетом интересов друг друга, такой проект (создание европейской региональной системы противоракетной обороны. – Авт.) вполне возможен ». А источники российских СМИ в штаб-квартире НАТО объяснили: стороны, скорее всего, ограничатся обменом данными систем раннего предупреждения и уведомлениями о пусках.

***

Судя по всему, точно так же, в довольно примирительном и не революционном ключе в ближайшей обозримой перспективе будут развиваться и другие аспекты деятельности НАТО. Всем известна давнишняя дискуссия о том, должен ли Альянс, в условиях низкой эффективности ООН, становиться глобальной организацией, или же ему следует оставаться союзом региональным, периодически действуя за пределами своей традиционной зоны влияния (как то в Афганистане или у побережья Сомали). Фраза, придуманная натовскими экспертами для ответа на этот вопрос – из числа дипломатической казуистики, но она дорогого стоит: «НАТО – региональная организация с глобальным горизонтом». Как говорится, ни отнять, ни добавить.

Прямая речь

Олег Волошин, директор Департамента информационной политики МИД Украины:

«Наши приоритеты сегодня мало отличаются от того, что было в предыдущие годы, за исключением пункта о членстве в Альянсе. Украина – внеблоковое государство по факту. Президент, имея соответствующий мандат от избирателей, подтвердил это. Наша безопасность должна базироваться на позитивной модели. Мы считаем, что надо не защищаться от угрозы, а устранять саму угрозу: если кто-то гипотетически боится России, то гораздо разумнее иметь добрососедские, дружеские отношения с Россией, чем вступать в блок, который в случае войны с РФ якобы может нас защитить.

Между прочим, в отличие от предыдущей «оранжевой» власти, именно нынешнее руководство Украины обеспечило учения с Альянсом в очень широком формате – и морские, и сухопутные. Украина – единственная страна – не член НАТО, которая в той или иной форме участвует абсолютно во всех операциях Альянса: по борьбе с пиратством, наркоторговлей, терроризмом и т. д. Мы и дальше будем продолжать это делать.

Глава СБУ Валерий Хорошковский говорил о сочетаемости концепции национальной безопасности Украины и новой Стратегии НАТО, потому что Альянс борется с теми же угрозами, которые актуальны для нас: нелегальная миграция, наркоторговля, терроризм, распространение оружия массового поражения и т. д. У отдельных членов НАТО могут быть интересы, которые не совпадают с нашими. Например, это касается Румынии. Но мы очень благодарны Альянсу за то, что он никогда не позволял использовать свою площадку для давления на Украину.

Естественно, для нас по-прежнему актуальна оборонная реформа. И наши российские коллеги не спорят с тем, что по целому ряду параметров натовские армии эффективнее, чем то, что мы имеем на постсоветском пространстве. В плане конверсии, социальной адаптации увольняющихся из Вооруженных сил военных мы также ориентируемся на помощь НАТО. Поэтому Украина и дальше будет самым активным образом сотрудничать с Альянсом, не стремясь при этом вступать в блок, в том числе потому – и это самое главное, – что вступление не пользуется поддержкой большинства граждан. Но Альянс остается для нас приоритетным партнером».